Самая большая ошибка Эйнштейна - Дэвид Боданис

Эддингтона это устраивало: ведь экспедиция должна была носить сугубо научный, а не военный характер. Возможно, он даже лучше Дайсона понимал, какое благотворное воздействие наука способна оказывать на общество в эти военные годы. Рут Фрай, современница Эддингтона, видный деятель английского квакерства, писала, что «человек, возглавляющий поход во имя исцеления ран страждущих и борьбы с разорением, вызванным войной, сильнее, нежели батальон вооруженных людей». Для Эддингтона было бы идеальным такое путешествие, предпринимаемое, по сути, для пропаганды взглядов мыслителя, работающего в столице той самой страны, которую Британия считала злейшим своим врагом. «Линии широты и долготы не замечают государственных границ», – писал Эддингтон. Охота на истину должна сплотить человечество.

И вот, посреди воюющей Британии, где ощущалась нехватка почти всех материально-технических средств (не только научного свойства) и где в окрестных морях рыскали смертоносные германские подводные лодки, он начал планировать, как преуспеть там, где потерпел неудачу помощник Эйнштейна – невезучий немецкий астроном Фрейндлих.

Эддингтон знал, что подходящее затмение должно произойти 29 мая 1919 года, и решил использовать его для проверки эйнштейновской теории. Каждое затмение можно наблюдать только из определенных областей земного шара. Майское соответствовало траектории, проходящей через Атлантику, от Северной Бразилии до Африки. Эддингтон и Дайсон спланировали две одновременные экспедиции: следовало попытаться попасть в городок Собрал, расположенный в бразильских джунглях, и на остров Принсипи – в португальскую колонию близ западных берегов Африки, рядом с экватором. Обе точки находились на пути затмения.

Никто, даже лондонская компания «Ллойд», занимавшаяся, в частности, страхованием судов, не мог предоставить сведений о каких-либо пароходах, отправляющихся непосредственно на Принсипи, так что второй команде предстояло найти способ подобраться к пункту назначения как можно ближе, а затем уже разрабатывать дальнейший маршрут, надеясь, что они сумеют как-то достичь цели. К тому же при ограниченности средств, отпущенных Эддингтону, в эти две экспедиции сумели отправить лишь четырех англичан: двух коллег Эддингтона – в Бразилию, а на остров Принсипи – собственно Эддингтона и мистера Э. Т. Коттингема, одаренного инженера из Гринвичской обсерватории (этого молодого человека Эддингтон выбрал сам).

К участию в подобных экспедициях иногда привлекали и иностранных экспериментаторов, чтобы они помогали исследователям из страны-спонсора, но в данном случае один иностранный кандидат явно отпадал: война не прекращалась, поэтому не могло быть и речи о том, чтобы взять Фрейндлиха. Даже после того, как в ноябре 1918 года воюющие стороны подписали перемирие, такое межгосударственное сотрудничество оказалось бедным ученым не по карману. Сам Фрейндлих наверняка понимал, что май 1919-го предоставляет ему, по сути, последний крупный шанс, поскольку при его жизни уже не случится другого затмения, при котором Солнце оказалось бы на пути лучей от столь плотного звездного скопления. Поскольку почти всю корреспонденцию между Германией и Великобританией по-прежнему пресекали, Фрейндлих чуть ли не до самой весны питал надежды, что его все-таки пригласят участвовать в одной из британских экспедиций, ведь он сносно говорил по-английски, к тому же мог заручиться рекомендацией самого Эйнштейна. Но к февралю 1919-го уже стало абсолютно ясно, что этого не произойдет, – англичане не возьмут его ни в одну, ни в другую экспедицию.

* * *

В Англии подготовка к этим двум экспедициям поначалу тянулась нестерпимо долго, но война понемногу заканчивалась, и дело набирало обороты. Невозможно добиться, чтобы изготовители [инструментов, произвели для нас хоть что-нибудь до заключения перемирия», – писал Эддингтон. И наконец, уже в ноябре, боевые действия все-таки прекратилась. У астрономов оставалось всего три месяца на подготовку к экспедиции. Незадолго до того, как ее британские участники покинули Англию, один астроном (некий отец А. Л. Корти, первоначально записавшийся на бразильский этап исследований, но затем не сумевший принять в нем участие) предложил, чтобы ученые взяли с собой, помимо основного оборудования, еще и сравнительно компактный четырехдюймовый телескоп – как запасной вариант, на случай, если что-то пойдет не так. Эддингтону и его коллегам и без того предстояло везти множество всяческих устройств, но Корти настаивал, так что прибор в итоге все-таки оказался в багаже группы, следовавшей в Бразилию.

В феврале 1919 года, надежно упаковав телескопы, ящики, брезент, зеркала, сигареты, два метронома и другие необходимые вещи (в том числе, несомненно, немалое количество чая), четверо исследователей нашли в ливерпульском порту корабль «Ансельм». После недолгих переговоров он поступил в их полное распоряжение. Как выяснилось, корабль особенно хорошо подходил для плавания в опасных водах, лишь недавно очищенных от германских подлодок. Итак, исследователи отплыли из Англии 8 марта 1919 года.

Близ Мадейры, португальского острова у берегов Марокко, две группы разделились. Одна поплыла в Бразилию, а другая, направлявшаяся на Принсипи, осталась на берегу: Эддингтон искал попутный корабль. Поиски заняли почти месяц. Коттингем томился скукой, но Эддингтон, хоть и, увы, лишенный велосипеда, использовал время вынужденного досуга для походов по окрестным горам, а кроме того, он захаживал и в местное казино. Матери он писал, что посещает это заведение отнюдь не из-за азартных игр, просто там подают неплохой чай. Если бы Эддингтон все-таки решился сыграть, его математическая сноровка наверняка существенно укрепила бы финансовые активы экспедиции.

И вот в начале апреля они наконец нашли транспортное средство, которое должно было доставить их на юг, в тропики. Мир оправлялся после войны, но слишком медленно. Покидая гавань португальской Мадейры, наши путешественники видели затонувшие корабли, чьи перекрученные металлические мачты торчали из воды, горестно наклонившись. В открытом море их не извещали ежедневно о положении судна, поскольку, несмотря на перемирие, мирное соглашение с Германией пока не подписали, и война формально продолжалась.

Дайсон не до конца понимал новую идею Эйнштейна, но он достаточно разбирался в сферической геометрии, чтобы в своем гринвичском кабинете вычертить примерный маршрут, каким должны следовать Эддингтон с Коттингемом. Маршрут сей тоже демонстрировал прогресс, которого достигли геометры. Будь Земля плоской, прямой путь от Мадейры до Принсипи оказался бы куда короче. Но его не существовало, а потому приходилось смириться с более длинным – следуя искривленной поверхности нашей планеты.

Эддингтон тоже это знал. Но поскольку Земля велика, то, если смотришь с корабля и находишься очень близко от поверхности моря, всегда кажется, что горизонт прямо по курсу, и колеблется он, лишь когда волны слегка поднимают и опускают судно. Неприятно пахло сжигаемым топливом. Моторы толкали их все вперед и вперед. Тянулись тоскливые дни. И наконец Эддингтон отметил в своем дневнике: «Утром 23 апреля впервые увидели Принсипи».

Остров стремительно вырос перед ними. В центре, над горами высотой в полмили, ползли тяжелые массы туч. Повсюду виднелись густые леса. Кое-где бурные волны бились о подножия утесов, иные из которых вздымались на пять сотен футов. Но имелись и пещеры, проточенные морской водой в вулканической породе. В одной из таких бухточек они попытались пристать к берегу.