Любовь к жизни - Мари Фредрикссон

стиль, избавиться от более богемного и миловидного шведского облика.

Господи, на кого же мы были похожи!

С первого дня мы с Пером распределили роли. Я более спокойная, настроенная на блюз и джаз, а Пер – типичный поп-артист, любящий темп побыстрее. Именно эта смесь и стала нашим фирменным стилем. Думаю, своим успехом Roxette во многом обязаны существующим между нами различиям. Нам с Пером удалось создать нечто особенное, неповторимое, уникальное.

Изначально мы планировали писать песни вместе, но скоро от этой затеи пришлось отказаться. Когда речь идёт о продуктивности и темпе, Перу просто нет равных. Он всегда мог творить невероятно быстро, да ещё и на английском, который мне давался непросто. Поэтому наши роли поменялись: Пер сочинял, а я пела. Эдакая взаимозависимость. Мы выявляли лучшие стороны друг друга и делали акцент на них. В этом была наша сила.

Мне всегда хотелось, чтобы Roxette не слишком напоминал Gyllene Tider. Чтобы не было такой откровенной попсы.

Наш первый альбом называется «Pearls of Passion»[61]. Там есть песня «Soul Deep»[62] – именно с неё всё и началось. Мне показалось, что Пер написал её специально для меня.

Так зародилось нечто новое. Помню, как я радовалась, что теперь могу петь по-другому. В этой песне было что-то моё, и Перу удалось уловить это. С этого момента он принялся писать так, чтобы это лучше подходило моей певческой манере. Он рассматривал меня как инструмент, с которым можно работать, знал, какие ноты будут хорошо звучать в моём исполнении и как мне будет комфортнее.

В клипе «Soul Deep» видно, что я действительно отрываюсь. Боже мой! Вот где были высокие каблуки! И короткое платье. Сумасшедший дом!

Я танцевала на высоченных каблуках и выкладывалась по полной. На подпевках были Анне-Ли Рюде, Ева Аттлинг и Петра Нильсен. В этом видео очень заметно, как мне хотелось вырваться вперёд, завладеть сценой и показать всем, на что я способна. Я устала от шведской монотонности. До этого я вечно должна была стоять где-то у моря и задумчиво глядеть вдаль.

А мне хотелось огня!

Мари Димберг позже рассказала, что, увидев меня в этом клипе, поняла: из этого что-то выйдет. Театральная обезьянка, жившая во мне, наконец-то смогла проявить себя. Тихоня Мари Фредрикссон выпустила коготки. Когда удаётся перевоплотиться в актрису, во мне что-то оживает.

Наверное, не слишком скромно заявлять, что знаешь, будто сможешь стать звездой мировой величины. Но я действительно знала, что во мне была эта сила. Конечно, мне не приходило в голову кричать об этом на каждом углу. Никто всё равно бы не понял. Даже Пер. Хотя он видел мою страсть, энергию и желание выплеснуть всё это.

Что-то во мне рвалось наружу.

Так много чувств старались прорваться через творчество. Мне хотелось всего и сразу. С самого детства я привыкла к тому, что сама называла «подходить». С Roxette же я наконец смогла стать собой, меня буквально распирало от неуёмной энергии. Я занимала всю сцену: бегала, прыгала, танцевала.

В мире альбом «Pearls of Passion» остался незамеченным. Но ведь надо же с чего-то начинать.

Пока я работала над своим третьим сольником, «Efter stormen», Пер писал песни для второго альбома Roxette. Если бы «Neverending Love»[63] не стала хитом в Швеции, то история Roxette могла закончиться, едва начавшись. Возможно, мы с Пером не стали бы больше сотрудничать.

И всё же теперь мне приходилось трудиться на два фронта.

Честно говоря, не знаю, как я всё успевала. Моя сольная карьера была на пике, а я с головой ушла в новый проект – Roxette. Мы продали 250 000 пластинок «Efter stormen». Как я уже упоминала, Чель Андерссон из «EMI» считал, что я не должна разрываться. По его мнению, две мои роли конкурировали друг с другом.

Но внутри меня самой эта конкуренция отсутствовала напрочь. Выйти на мировую арену с Roxette – вот о чём я мечтала больше всего. Мы придумали футболки с надписью «Сегодня Швеция – завтра весь мир!». Над нами смеялись, но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

А потом пошло-поехало.

В 1987-м мы с Евой Дальгрен и группами Orup и Ratata отправились в турне «Rock runt riket». Мари Димберг пригласила на наши концерты представителей звукозаписывающих компаний из Германии, Италии и Бельгии. Лёд тронулся.

Нам очень помог Андерс Херрлин: именно благодаря ему появился тот самый знаменитый звук Roxette. После нашего первого сингла Кларенс решил набрать собственную команду музыкантов. Пелле Альсинг на ударных (кстати, он с нами с тех самых пор), а гитариста Стаффана Астнера сменил Юнас Исакссон. На бас-гитаре остался Томми Кассемар.

Услышав «The Look»[64], мы с Кларенсом в один голос заявили: это лучшее, что Пер когда-либо сочинял. Какой классный новый трек! Во время записи Юнас Исакссон шутливо подбирал разные аккорды. Вдруг он заиграл фрагмент из битловской «I Want to Tell You»[65]. Кларенс услышал это и попросил повторить фрагмент ещё раз. И вот эта самая часть и попала в конечный вариант песни – как раз с неё и начинается «The Look».

Мне очень понравилось это несколько грубоватое, сырое вступление. Когда Пер представил мне «Dangerous»[66], я её совсем не оценила. Мне песня показалась слишком ласковой, какой-то детской, что ли. Пер решил исполнять её в турне «Rock runt riket», но я отнеслась к этому скептически. Но сейчас, по прошествии стольких лет, могу сказать: это одна из моих любимых композиций!

После выхода альбома «Look Sharp!»[67] в октябре 1988-го Пер заснял на видео, как мы с Кларенсом торжественно клянёмся побриться налысо, если до Рождества в Швеции не купят 170 000 этих пластинок – ровно столько копий альбома «Pearls of Passion» продалось за два года.

Три недели. Повезло. Мы сохранили волосы.

Наш второй альбом «Look Sharp!» в мгновение ока стал бестселлером.

Я всё больше понимала, какой хочу быть. Перед фотосессией с Маттиасом Эдвалем для обложки сингла «It Must Have Been Love» я коротко подстриглась и перекрасилась в блонд. Я сразу поняла: короткие светлые волосы – это моё.

Что касается одежды, то здесь я всё сильнее склонялась к рокерскому стилю. Например, мне всегда нравились кожаные куртки, кожаные брюки и тяжёлые ботинки.

Однако мечта о прорыве в США пока не сбылась. Представители нашей звукозаписывающей компании в Америке отказались принимать «The Look»: мол, американское радио ни за что не станет крутить песни какой-то шведской группы.

Своим успехом в США мы обязаны истории, которая уже стала