Приключения Чикарели - Рубен Арамович Марухян

class="p1">— Чем вооружиться?

— А вот чем, — первым догадался Чикарели и поднял с земли толстую палку.

Именно в этот миг где-то неподалеку раздался истошный женский вопль:

— Сюда, на помощь!

— Идем, мы идем! — крикнул я, схватил камень побольше, и мы со всех ног пустились туда, где кричали.

Держа палку наперевес, как копье, Чикарели мчался со скоростью молнии, так, что я едва поспевал за ним. Я бежал, гордясь мужеством Чикарели и думая о том, что случившееся с ним просто недоразумение, что он в скором времени снова вырастет. Не каждый умеет так самозабвенно нестись на помощь пострадавшим, подвергая опасности собственную жизнь. Чикарели бежал на помощь попавшим в беду людям, ни на миг не задумываясь о том, что с ним может случиться. Он был готов одолеть чудовище голыми руками.

Мы влетели на городскую площадь и остановились как вкопанные. Окружившая нас толпа горожан гоготала, схватившись за животы.

— Надули, надули! — радостно прыгая и улюлюкая, кричали они, довольные своей проделкой. — Этих тоже надули! Да здравствует надувательство!

Мы изменились в лице.

— Что? — первым пришел в себя я. — Бессовестные лгуны, подлые обманщики!

— Ура-а-а! — грянуло по всей площади, а один из горожан подошел ко мне, радостно пожал мне руку и сказал торжественно: — Спасибо вам, спасибо огромное, за последние пять лет никто еще не прославлял нас так, как вы, и не делал подобных комплиментов. Да здравствуют наши гости — истинные ценители надувательства!

И вновь над площадью взметнулось громогласное «ура».

— Замолчите! — крикнул я что было мочи.

— Не стоит так кричать, можно лопнуть от натуги, — сделал мне замечание горожанин, у которого на шее висел холщовый мешок.

Я обратил внимание на то, что точно такие же мешки висели на шее у каждого из горожан.

— Где ваше чудовище? — возмущенно спросил я.

— Какое чудовище, наивный вы наш?

— Вы же звали на помощь.

— Правильно, звали, ну и что? Никакого чудовища нет и в помине.

— Вы… Вы… — с трудом сдерживая гнев, набросился на него Чикарели.

— Что — мы, что — мы, — хихикнул горожанин, — говори, милый, что — мы, умоляю, говори.

— Вы — лгуны, отвратительные лгуны, каких свет еще не видел, — выпалил Чикарели.

— Вот это комплимент! — вдохновенно произнес горожанин. — Сердечное вам спасибо. Наконец-то нашлись люди, сумевшие по достоинству оценить нашу деятельность. — Он низко поклонился нам, приложив руку к сердцу. — Позвольте представиться: я — городской голова. Наш город поставил себе целью превратить мир в империю лжи и стать его столицей. Позвольте пригласить вас на пир, который мы сегодня даем в вашу честь.

— Я не буду пировать с такими трепачами, — отказался Чикарели.

— Совершенно верно, мой милый, мы лгуны, трепачи, обманщики и гордимся этим. Я, к примеру, могу надуть любого человека так, что мир лопнет от зависти. Ложь прекрасна, она говорит о тонком уме и интеллекте человека.

— Противно слушать, — процедил сквозь зубы Чикарели, — пойдем отсюда.

— Потерпи немного, — шепнул я ему, — мне бы хотелось поближе познакомиться с этими людьми, понять, почему они лгут.

— Ладно, останемся, — согласился Чикарели, — ведь ты писатель и вряд ли где-нибудь еще встретишь такое.

— Уважаемые лгуны, — произнес я торжественно, — мы буквально счастливы знакомству с вами.

— Я также рад знакомству с человеком, доверяющим таким отъявленным лжецам, как мы, — любезно улыбнулся городской голова. — Прошу вас посетить Дворец приема доверчивых гостей.

— Знаете, — подскочил к нам один из горожан, — в прошлом году в моем саду расцвела гвоздика, весившая тринадцать пудов…

— Такой дурацкой лжи даже пятилетний ребенок не поверит, — обиделся Чикарели, — врите по-человечески.

— Съел? — толкнул горожанина локтем его сосед. — Не слушайте его, это самый бездарный лжец в нашем городе. Лучше я расскажу вам о розе в моем саду, которая вытянулась на целых сорок метров, и нам пришлось построить башню и залезать на нее, чтобы понюхать розу.

— Нашел чем хвастаться, — прервал его третий горожанин, — а вот у меня…

— Довольно, довольно, — помрачнел городской голова, — оставьте гостей в покое. Когда начнем заседание во Дворце приемов, тогда надувайте их, сколько душе угодно. Прошу вас, — пригласил он нас.

Мы вошли в просторное помещение, и горожане, расталкивая друг друга, стали устраиваться в удобных мягких креслах в партере и амфитеатре.

Нас пригласили подняться на сцену.

— Слово предоставляется президенту Академии лжи, всемирно известному лгуну, академику Шельме, — открыл заседание городской голова.

Под бурные аплодисменты академик подошел к трибуне, порылся в висевшем у него на шее мешке и сказал:

— Ага, нашел прекрасную ложь.

— Прошу вас, господин президент, — сказал городской голова, которому не терпелось услышать какую-нибудь неслыханную ложь.

— Итак, однажды я оттолкнулся от земли и взлетел так высоко в небо, что добрался до не известной науке звезды.

— Долой Шельму! — крикнули из зала. — Тоже мне ложь! Это не надувательство, а детский лепет.

— Старый маразматик! — крикнул кто-то из амфитеатра. — Если с такой ложью у нас принимают в академию, то я мог бы уже трижды стать академиком.

— Верно, — поддержали его в партере, — наши академики совсем потеряли стыд, разучились надувать людей. Такую чушь мы слышим почти на каждом заседании академии. Хоть бы гостей постыдились.

— Действительно, господин президент, — вынужденно вмешался городской голова, — неудобно как-то перед гостями. Вы утратили способность оригинально врать, давно пора переизбрать вас, — и городской голова сделал рукой жест, означавший «убирайся вон».

— Помилуйте, господин городской голова, — зарыдал академик, — у меня неоспоримые заслуги и достижения в области надувательства, я воспитал целую плеяду отменных лгунов, меня знает весь мир.

— Довольно лить крокодильи слезы, насмотрелись, хватит, лучше покиньте зал и не позорьте нас перед гостями, — приказал городской голова.

— Тьфу на вас всех! Столько врать, столько надувать, чтобы в конце концов заслужить черную неблагодарность! — оскорбленно воскликнул Шельма и покинул зал под улюлюканье собравшихся.

— Да здравствует наш городской голова, самый принципиальный лжец на свете! — неистовствовал зал.

— У меня сейчас барабанные перепонки лопнут, — недовольно сказал Чикарели.

— Потерпи, сейчас, кажется, начнется самое интересное, — уговорил я его.

— Не пойдет, так не пойдет, друзья мои, — крикнул кто-то из первых рядов, — наши гости игнорируют нас, шепчутся о чем-то, это совершенно недопустимо, — он поднялся на кресло, чтобы его лучше было видно, и попросил слова: — Ваша лживая светлость, я бы хотел выступить.

— Прошу, — позволил городской голова, и человек из зала поднялся на трибуну.

— Граждане, друзья, товарищи! — начал он.

— Красиво врет, — раздалась реплика из зала. — Какие мы тебе товарищи?

— Друзья, товарищи, — ничуть не смутился оратор, — любая ложь, которую мы изрекаем, достойна большего внимания, между тем нашим гостям начхать на то, как мы врем. А все потому, что глава академии оказался не истинным