Семь чудес преступления - Поль Альтер

– Нет, я ничего не знаю…

– Полноте, – примиряюще продолжал инспектор. – Ответить на этот вопрос не так трудно. Вы должны найти ответ. Если мои сведения верны, мистер Денхем, вы знаете и мистера Родеса, и доктора Линча…

– Знаете, это слишком громко сказано. Данное слово можно применить к Родесу, к которому я испытывал некоторую симпатию, но не к доктору Линчу…

– Значит, вы утверждаете, что знаете их обоих?

– А разве я сказал противоположное? Но это знание относится к простому посещению бара. Так можно знать и многих других посетителей «Тельца». Я совершенно не понимаю, к чему вы клоните!

– А связь, о которой я говорю, это и есть «Телец». Оба пострадавших достаточно регулярно посещали этот паб, как и вы. Однако в Лондоне существуют сотни заведений подобного рода! Признайтесь, это все-таки не простое совпадение, когда речь идет о двух очередных жертвах странного убийцы, которого мы разыскиваем!

– Я вас понимаю, но такие вещи случаются.

Майкл отложил кисть, а затем, поправляя шелковый платок на шее, продолжил:

– Такое рассуждение не лишено определенной логики. Теперь вы знаете мотивацию преступника, который считает себя обязанным совершать идеальные преступления. Мне доводилось два или три раза приводить Пола Брука в этот паб. И его, несомненно, впечатлили эти мужчины, особенно мистер Родес, который вдохновил его… на одно из «чудес преступления»!

– Вы очень ловкий человек, мистер Денхем, – с иронией отозвался инспектор.

Майкл повернулся к холсту, изобразив скромную улыбку.

– То же самое мне часто говорит мистер Брук. Он замечательный человек, которому я многим обязан. Впрочем, это ставит меня сегодня в затруднительное положение, учитывая события, которые привели вас сюда. У меня создается впечатление, что я немного предаю его доверие… оказывая содействие правосудию, а значит, исполняя долг гражданина. Вы понимаете меня, инспектор?

– Очень хорошо понимаю. Но боюсь, вы не понимаете всю сложность ситуации. Я же пытаюсь прояснить ее насколько это возможно. Оставим пока весьма ограниченный взгляд на мотив всей серии убийств и рассмотрим только последнее по дате. Неделю назад, то есть за четыре дня до убийства доктора Линча, в «Тельце» произошла потасовка, что довольно редко случается в этом заведении.

– Кажется, я понимаю, на что вы намекаете, но позвольте сказать…

– Я не закончил, – перебил инспектор. – Эта потасовка произошла между двумя действующими лицами: с одной стороны выступал доктор Линч, с другой – мистер Денхем. Предупреждаю: отрицать бесполезно, так как у нас есть по крайней мере полдюжины свидетелей…

– Но я ничего не отрицаю! Я сам собирался рассказать вам об этом!

Тон инспектора смягчился и стал даже чуть слащавым:

– Тогда объясните мне, почему вы дали этому джентльмену пощечину, а потом схватили его за ворот?

– Потому что он оскорбил меня! – ответил Майкл с чувством собственного достоинства.

– Какое же оскорбление он вам нанес?

– Это были оскорбительные, грубые, безосновательные обвинения!

– Безосновательные? Я в этом не так уверен…

Медленно разглаживая бороду, Уэдекинд немного помолчал, а затем обвел взглядом просторное, хорошо освещенное помещение мастерской.

– Славное место для художника, – заметил он. – Кажется, мистер Брук заботится о том, чтобы вам было удобно работать… У вас хорошее жалованье?

– Я здесь живу, меня кормят и дают немного карманных денег…

– Чтобы хватало на жизнь?

– Да, в настоящее время. Но когда я стану знаменитым, эти полотна будут меня кормить, вознаградят за мой труд. Кроме того, мы сильно рассчитываем на успех выставки, которую готовит мистер Брук.

– Но нельзя продавать шкуру неубитого медведя, мистер Денхем, и вы это хорошо понимаете. На сегодняшний день вы не располагаете никаким личным состоянием, по крайней мере официально. Другими словами, небольшое денежное пособие было бы не лишним, чтобы вы могли вести жизнь, соответствующую вашим амбициям, которые вы, впрочем, и не скрываете, намереваясь жениться на мисс Долл.

– Действительно, я не отрицаю последнее утверждение, – пробормотал молодой человек, удивленный изменением позиции инспектора.

– Однако, – продолжал последний, – ваш соперник Пол Брук совершенно не согласен с этим намерением. А если предполагаемый успех не будет соответствовать вашим ожиданиям – я уверен, вы рассматриваете и такой случай, – вы сильно рискуете не достигнуть желаемого положения. А вам известны сила и власть денег, не так ли, мистер Денхем?

– Да, но деньги еще не все! И я уверен, что они не повлияют на чувства Амели!

– Сегодня, может быть, но кто знает, что будет завтра?

– Что вы хотите этим сказать? – нервно бросил художник. – И какое отношение это имеет к…

– К доктору Линчу? – закончил Уэдекинд подчеркнуто вежливо. – А такое: я только что получил ответ на свой запрос к его банкиру. И он подтвердил мои подозрения. Банкир сообщил, что за последние несколько недель его клиент неоднократно изымал средства со своего банковского счета совершенно необычным способом. В общем, дело пахнет шантажом. И именно в этом доктор Линч обвинил вас во время вашей ссоры, так ведь?

Художник побледнел до такой степени, что под кожей проступили вены, и начал терять терпение:

– Да, именно это он бросил мне в лицо! И уже не в первый раз! Я больше не мог мириться с такой низостью, тем более когда оскорбление наносится публично!

– А что было предметом шантажа?

– Я… я не знаю, он мне не сказал.

Инспектор помолчал, долго качая головой, а потом продолжил:

– И через несколько дней после этой ссоры, произошедшей на глазах множества свидетелей, доктор Линч был убит при известных обстоятельствах.

– Ваши намеки просто смешны! Тем более что шантажисты, насколько я знаю, не имеют привычки избавляться от курицы, несущей золотые яйца!

– Пока она покорно платит, то нет… Но если «курица» начинает говорить, задыхаясь под давлением отвратительного шантажа, то с этого момента становится обременительной, вы понимаете?

Майкл явно был разгневан, но старался не терять хладнокровия. И, снова поправляя шейный платок, ответил, вполне владея голосом:

– Ошибаетесь, инспектор. Вы обратились по верному адресу, но избрали не тот объект подозрения.

Направляясь к реквизиту художника, инспектор начал с преувеличенной метафоры:

– Вы, несомненно, знаете, что в суде заявления одного из супругов не имеют большой ценности. И не без основания, потому что страсть и правда не слишком ладят. Это лишь немногое из того, что я сказал себе, когда понял, с помощью мистера Оуэна, что вы приходили донести на убийцу. Как правило, у меня ограниченное доверие к такого рода свидетельствам, но ваше, честно говоря, показалось мне даже подозрительным. Кстати, не могли бы вы сказать, что делали в ночь последнего убийства? Полагаю, находились здесь, спали в своей комнате и никто не может этого подтвердить, не так ли?