Семь чудес преступления - Поль Альтер

Брук неожиданно побледнел и пробормотал:

– Это не Майкл… Не может быть, что это он… Вы ошибаетесь…

– Если это не он, то в таком случае обязательно кто-нибудь, желающий ему навредить. Кто-то похитивший эти монеты и без спроса использовавший краску из его тюбиков или краску идентичной марки, чтобы навлечь подозрения на него!

– Да… Такое возможно…

– К сожалению, – вздохнул инспектор, – это не позволяет нам отказаться от нашей версии… У кого, по вашему мнению, есть причины так ненавидеть Майкла? Несомненно, вы лучше нас сможете ответить на этот вопрос. Но, откровенно говоря, мы достаточно уверены в нашем деле, и сначала вам стоит рассмотреть виновность молодого художника, каким бы несправедливым это вам ни казалось. Нам надо прояснить еще один момент – место нахождения Майкла в ночь последнего преступления. Если он продолжит настаивать на том, что не знает точного времени своего возвращения домой, должен вам сказать, это для него очень плохо…

Устроившись за столом в саду Бруков, мы с Оуэном ждали Пола. Погода после полудня была приятной, без устрашающих облаков на горизонте. Я бесцельно осматривался вокруг, убеждаясь, что ливни предыдущих дней освежили растительность. Одна только лужайка, жаждущая влаги после долгой жары, еще находилась в критическом состоянии, особенно в самом центре сада, вокруг любопытного декоративного сооружения, придуманного Джоном Бруком, «Воротами в потусторонний мир». Я отметил, как сильно выросли вьющиеся растения, листва которых стала раза в два гуще со времени нашей последней встречи с молодым человеком. Он выглядел каким-то безликим, но довольно взволнованным, что заставило меня тогда насторожиться. Я думал о нем, когда вдруг послышался голос за моей спиной:

– «Ворота в потусторонний мир»…

Я обернулся и увидел миниатюрную даму с бледным матовым лицом. На ней было домашнее платье из черного бархата и с лифом, по какой-то прихоти сделанным из голубого атласа, обшитого черным янтарем. Лицо ее казалось приятным. Черные волосы, собранные в пучок, темные печальные блестящие глаза.

Миссис Брук приближалась к своему шестидесятилетию, но принадлежала к тому типу женщин, которые не выглядят на свой возраст.

– Странное для садового украшения название, вы не находите? – спросила она, прежде чем представиться и сообщить нам, что ее сын подойдет буквально через несколько минут.

Оуэн очень вежливо поддержал ее замечание, подчеркнув оригинальность сооружения.

Милада Брук задумчиво села рядом с нами на стул из кованого железа.

– У Джона иногда возникают странные идеи, – сказала она, помолчав. – И даже мрачные… Он очень изменился с тех пор, как мы впервые встретились.

– Полагаю, это было в вашей родной стране? – поинтересовался Оуэн. – Некоторое время назад я читал книгу вашего мужа, описывающую жизнь на Балканах.

– Да, – ответила миссис Брук, глядя куда-то в даль. Тогда это был лихой молодой человек, полный жизненной энергии, идеалист, оптимист, который еще не интересовался египетскими мумиями! Но со временем его страсть к жизни угасла. Как и многое другое… Сегодня он посвящает себя живописи или, точнее, живописцам.

– Вы, конечно, думаете об этом молодом талантливом художнике, мистере Денхеме? – заметил Оуэн с притворным равнодушием.

– Да, если хотите. Но может так случиться, что завтра мистера Денхема здесь не будет или его будут звать мистер Смит или мистер Браун. Затем художник станет скульптором или музыкантом. Все это не имеет никакого значения…

Милада Брук говорила бесстрастным голосом, и было трудно интерпретировать ее слова, которые, будучи произнесены более эмоционально, могли бы сойти за упрек.

– Но я не вижу во всем этом ничего плохого! – бросил Оуэн с непринужденной веселостью.

– Ворота в потусторонний мир, – сказала она, посмотрев своими черными глазами в сторону обсуждаемого строения. – Вы находите очень забавным назвать подобным образом главное украшение сада? В моей стране сказали бы, что такое название принесет несчастье… Когда мы поселились здесь, я думала о чем-нибудь более веселом, например, можно было бы назвать строение Райским парком, но муж счел это слишком банальным.

– А-а! Я понимаю! – поддержал Оуэн с одобряющим видом. – Слово «мрачный» не относится к живописи или к молодому художнику…

– О! Я думаю, что к нему его в равной мере тоже можно отнести! Мне не в чем конкретно упрекнуть Майкла, но я утверждаю, что с тех пор, как он появился здесь, ситуация стала напряженной. – Затем, после некоторого колебания женщина продолжила: – А Пол после того случая тоже сильно изменился… Впрочем, вот и он.

Мы попрощались с миссис Брук, которая пошла в сторону дома в то время, как ее сын неторопливо направлялся к нам, казалось, не заметив того печального взгляда, который она бросила на него.

Тем не менее после нескольких обычных слов приветствия он поинтересовался темой нашей беседы с его матерью. Оуэн заметил, что миссис Брук очень интересная личность.

– Да, – согласился молодой человек с невеселой улыбкой, – но только в отсутствие моего отца. При нем она опасается делать даже небольшие замечания, не говоря уже о каких-либо поступках. Да и зачем спорить, если ничего не изменится. Но я полагаю, не это стало причиной вашего визита?

– Конечно, нет. Мы приехали поговорить о Майкле Денхеме.

Лицо Пола внезапно стало непроницаемым, а Оуэн добавил:

– Кажется, ваши подозрения по поводу Майкла подтверждаются. Я не могу рассказать вам подробности по причинам, которые вы и сами понимаете, но знайте, что в настоящее время он находится в Скотленд-Ярде, чтобы официально ответить на некоторые вопросы…

– Значит, он подозревается в убийстве? – удивленно воскликнул Пол Брук.

– Более того. Теперь относительно него есть серьезные подозрения. А ваш отец ничего вам не говорил?

Молодой человек пожал плечами, еле слышно сказав «нет».

– Мне бы очень хотелось знать, мистер Брук, – продолжал Оуэн, – ваше мнение на сегодняшний день. Другими словами, вы все еще думаете, что это мистер Денхем совершил серию страшных убийств?

Через несколько мгновений я увидел в глазах молодого человека такое же выражение, как и у его матери, на которую, впрочем, он был очень похож. Взгляд одновременно и неопределенный, и напряженный. Сверкающий, но с каким-то неестественным блеском. Взгляд, не поддающийся пониманию, в котором, однако, угадывались живые, обостренные чувства.

– Я не из тех, кто меняет свое мнение или вкусы, как перчатки, мистер Бернс, – ответил Пол достаточно твердо. – Однако я не готов слепо поддержать это дело. В случае с Майклом Денхемом могу сказать, что мое убеждение не стало слабее, скорее наоборот. Все в его повседневном поведении только усиливает подозрения. Боюсь, вы не приняли всерьез нашу последнюю встречу…