Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини
Шрифт:
Интервал:
— Удрал, — лаконично ответил капитан.
— Удрал? — переспросил ничего не понимающий Натаниэль. — А куда?
— Думаю в какой-нибудь притон, где можно сбыть краденое. Пока ты шарил наверху, он прихватил всё, что лежало на столе и был таков, — капитан рассмеялся прямо в лицо Натаниэлю.
Натаниэль перевел взгляд на стол, где не осталось ничего, кроме разряженного пистолета.
— Ты хочешь сказать, что он надул меня? — чуть не взвизгнул он.
— А как же иначе? — удивился капитан Эванс.
— И он не вернётся? — настаивал Натаниэль, отказываясь поверить в случившееся.
— Если он и вернется, то только в компании Бэлдока. Не забывай — имеющиеся у него улики могут быть использованы против нас обоих, так что он сумеет одним махом избавиться от конкурентов и получить сотню гиней вознаграждения.
Натаниэль явно не ожидал такого удара. Его лицо сперва приобрело глубоко-малиновый оттенок, затем побледнело, и он разразился целым потоком замысловатых ругательств. Затем он шагнул к двери. Капитан решил, что пора выкладывать на стол козырную карту.
— Ты собираешься подарить этому негодяю сотню гиней? — вскричал он.
Натаниэль замер в дверях.
— Нет, чёрт побери! Только не это! — с негодованием воскликнул он.
— Я знаю, как ему можно испортить игру. У меня полно друзей среди буфетчиков и конюхов в гостиницах на Портсмутской дороге. Они наведут нас на его след, а там уж…
Натаниэль решительно выхватил из кармана нож и разрезал опутывавшие капитана верёвки.
— Дай-ка мне мой парик, Нат, я согнуться не могу, — сказал он, тяжело поднимаясь на ноги и указывая в угол комнаты.
Ничего не подозревающий Натаниэль наклонился, в тот же момент капитан схватил со стола пустой револьвер и сильно ударил рукояткой Натаниэля по затылку, мгновенно оглушив его. Затем он надел парик и шляпу, сунул под мышку хлыст и вышел из дома. Но на конюшне капитана Эванса ожидало разочарование: его чалая кобыла со звёздочкой на лбу исчезла. Капитан мрачно выругался, оседлал самую бодрую из кляч и отправился в Липхук, в «Хромую собаку», надеясь разузнать какие-либо новости о беглеце.
— Хорошо, что вы не приехали раньше, — такими словами приветствовал капитана буфетчик Том.
— Сегодня вечером здесь остановился джентльмен, — продолжал он, — утверждавший, что был дочиста ограблен неподалеку от Петерсфилда. С ним прибыл и Бэлдок, который клялся, что это ваших рук дело, капитан. И примерно с полчаса назад на дороге появилось какое-то пугало огородное верхом на вашей чалой кобыле. Джентльмен случайно взглянул в окно, вскочил, как ужаленный и завопил во всю глотку, что узнал своего грабителя.
«Вы уверены?» — вскричал Бэлдок.
«Абсолютно, — заявил джентльмен. — Он был в маске, но я хорошо запомнил масть его клячи и звёздочку у неё на лбу».
Бэлдоку свистнул своим молодцам, те в мгновение ока скрутили этого парня и — что бы вы думали? — у него в карманах действительно, нашлись принадлежавшие джентльмену кольца и прочие вещи. Мошенник клялся и божился, что он не капитан Эванс и даже рассказал какую-то небылицу о том, что сам будто бы схватил капитана Эванса и оставил его связанным в надёжном месте.
«Однажды ты уже обвел меня вокруг пальца, капитан Эванс, — сказал на это Бэлдок. — И будь я проклят, если позволю тебе сделать это ещё раз».
И они увезли беднягу в Лондон.
Капитан Эванс громко расхохотался.
— Жаль было бедолагу, — так закончил буфетчик свой рассказ. — Но я ничего не мог сделать, не подвергая риску вашу жизнь, капитан.
— Не стоит сожалеть об этом, Том, — заверил его Эванс. — Негодяй получил по заслугам. Разбой — занятие для джентльменов, а он оказался всего лишь забравшимся в чужие владения трусливым браконьером… — тут капитан сделал паузу и вздохнул. — Принеси-ка мне пинту кларета, Том, и хорошенько сдобри её бренди. После всех этих событий я чувствую себя немного не в своей тарелке.
Сентименталист
Капитан Эванс, известный разбойник с Плимутской дороги, не смог устоять перед призывом юной дамы: «На помощь! Спасите!» Такой уж он неисправимый сентименталист…
* * *
Капитан Эванс — не станем лишать его звания, на которое у него формально не было никаких прав, но которое невозможно отделить от его имени без ущерба для его индивидуальности — не спеша ехал, наслаждаясь свежестью и ароматами раннего летнего утра по дороге, ведущей из Годалминга в Петерсфилд, где в гостинице «Лиса и Гончая» его ожидал с важными известиями конюх Тим. Встреча была назначена на полдень, часы, ещё неделю назад принадлежавшие славившемуся своей пунктуальностью епископу Солсберийскому, показывали только девять, и неудивительно, что приметив вдалеке двигавшийся навстречу фаэтон, капитан поспешно свернул на обочину, густо заросшую кустами цветущего боярышника.
Капитан всегда отличался умением принимать мгновенные решения — без этого качества ему трудно было бы заниматься столь нелегким и опасным ремеслом; вот и теперь, зная, что в его распоряжении имеются пара часов свободного времени, он решил потратить их с пользой для дела. Он терпеливо дождался, пока карета проедет мимо него, и только после этого покинул свое укрытие и поскакал вслед за ней.
Капитан не хотел рисковать. Опыт давно научил его, что на большой дороге, как и на поле брани, осторожность и предусмотрительность являются такими же неотъемлемыми составляющими успеха, как и смелость, и потому он сперва хотел заглянуть внутрь кареты — как на его месте поступил бы всякий путешественник — и убедиться, что игра стоит свеч.
К его разочарованию, окна кареты оказались плотно зашторены, однако едва он поравнялся с ней, кто-то отдернул изнутри шторку, и в окне появилась изящная женская головка. Синие и глубокие, как безоблачное небо над головой, глаза с мольбой взглянули на капитана, нежные губы слегка приоткрылись, и с них сорвался крик отчаянья:
— На помощь! На помощь! Спасите меня, сэр!
— Спасти вас? — удивился капитан. — О, не сомневайтесь: я, воистину, воплощение ангела-спасителя, — добавил он со свойственным ему юмором, тонкость которого, впрочем, мог оценить только он сам.
Не тратя время на разговоры, он тут же выхватил из кобуры пистолет и, действуя в своей привычной манере, рявкнул форейтору:
— Стой!
Тот немедленно бросил поводья, лошади по инерции прошли ещё несколько шагов и остановились. Дверца кареты широко распахнулась, и оттуда со стремительностью выпускаемого на арену быка выскочил хорошо одетый джентльмен, изрыгавший ругательства, уместные в устах разве что воров-карманников да отдельных представителей высшего сословия. Однако потертые локти его камзола и грубость черт лица не позволяла отнести его к
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!