Черная Принцесса: История Розы. Часть 1 - AnaVi

теперь же… я смотрю сама на него и вижу, что… ничего нет — только оно! Регенерация помогла или… нет?

— Да! — Тут же ответил и как отрезал-отбрил Влад. И хотел было уже вновь попытаться сбить ее интерес, переведя тему повторно же, как понял, что слишком поспешно и несуразно, быстро ответил. Да еще и непонятно: будто хотел соврать или побыстрее избавиться от вопроса. Что почти же было одно и то же. Но и словно все в том же старом добром разрезе: малого и большого зла. И попытался затем еще продолжить, как бы и сглаживая углы, да и вот только еще больше и сам же уже запутался. — То есть: нет! То есть…

— Неудачное «тату»? — Пришла к нему и от себя сразу же на помощь, лишь предложив-предположив София. Бегая теперь еще и своими вопросительно-встревоженными глазами от его руки к лицу и обратно, не на шутку разбередив параллельно и свое сиреневое гнездо своим же волнением: распространяя его аромат теперь и на каждый миллиметр помещения. А и не только в капилляр и по́ру кожи организмов, что уж говорить и за частицы душ обоих.

— Можно сказать, что и так…

— Скрыл ее! — Утвердила, вновь перебивая его, девушка и сама же себе кивнула, не только слыша, но и видя же все это перед собой, удостоверяясь же еще и повторно таким образом. — А почему… не сразу? Мог ведь — и тогда бы не прятал. Или… она — не твоя. И ее же… только сейчас скрыли! От тебя и… всех.

— Нет! Она — моя и… — уже почти что сдался, ушел от своего первоначального плана замалчивания парень и хотел было уже даже на лету что-то придумать по этому поводу, навешав еще и сверху, чтобы уже если и не окончательно, то хоть и на какое-то время, пусть и до того же все завтра забыть, но в секунду утерял дар речи и воззрился на нее своими широко раскрытыми янтарными глазами, будто налетев на стену или черный квадрат, но и тут же все скорее и именно: пурпурный. — Стой! Подожди. Ты и правда не…

— Или ничего не было и ты все-таки ударился, а твоя регенерация сработала, пусть и не на отлично, как обычно, ведь и окончательно же под и вот только сейчас, но и все же? — Продолжила выдвигать свои теории брюнетка, слыша и слушая его вновь раз от разу, куда чаще же используя своего внутреннего детектива и свое же чутье, интуицию. — Если да, то… тогда можешь особо и не волноваться уже — никто более не узнает о твоей попытке недосуицида! А я-то уж и тем более унесу эту твою перетайну с собой в могилу.

— Очень смешно! — Закатил глаза рыжий, отбирая у нее и себе же назад наконец свои обе руки. Не грубо, но и достаточно сильно. И только же после того, как она их сама чуть припустила. Затем тише и себе же уже под нос добавил. — Тоже не видишь, значит…

— Но и никто же нормальный так не бьется, согласись! — Хихикнула София, чуть отодвигаясь и отдаляясь. Но и не больше, чем на расстояние вытянутой руки. Оставаясь при этом в круге двусветия от камина и вместе же с парнем, окаймленная так же тенью и сзади. — Да и то, что ты как раз таки и ненормальный, думаю, уже все в курсе! А вот… Что ты еще и из того самого мало-мальского процента «не бьющихся мизинцами, а бьющихся запястьями» — это уже прямо-таки и нон-сенс, мой друг-брат. Без малого! Только — со многим…

— Да уж… — усмехнулся, но как-то уже даже и совсем невесело Влад. А после — и вовсе опустил уголки губ, сразу же и вновь помрачнев: когда и, наоборот, сам же уже и вновь увидел всю ту же черную вечность из сирени и такой же терновник из обрезка стебля розы поверх на своем же левом запястье, а развернув руку обратно к ней — никакого эффекта уже не произвел. Хотя и как минимум уже она должна была удивиться, а и как максимум — впасть в ступор, как и он же сам недавно, но и сама оттого: как быстро там, где ранее было пусто, образовался вдруг и новый объект. А там — и два. Но нет.

— Так… что? — Вернулась к серьезности и такому же вопросу брюнетка, вплетая сюда же сразу и куда важнее тему их беседы, тем самым еще и давая возможность своей кислинке свежескошенной травы сколлаборироваться со свежестью и ядреностью его мяты, подрывая спокойствие и прежние разомлевшие устои их собрания-сборища по интересам. — Расскажешь мне что-то и из перечисленного мной? Или что-то свое, от себя же предложив… но и отталкиваясь все еще при этом от заданных же ранее и мною тем?

— Прости, я… — сморщился рыжий и сомкнул губы. Но далеко и не как прежде в немом жесте, прямо показывая и говоря же этим, что: не может говорить и рассказывать об этом, а то же, о чем мог бы и рассказал ей — вряд ли бы ее саму заинтересовало, как и что уже и сам порядком пожалел, что начал об этом и разбередил раны, расшил шрамы и разворошил же ее мысленное осиное гнездо. Но было уже поздно — слова вылетели, она загорелась, а ему же и уже ничего другого не оставалось, кроме как все это дело поймать, прикрыть-закрыть и затушить. Пусть и не чувствуя вины, ведь ничего не обещал, но и с горечью от безнадеги — обезнадеживания ее же и на него самого надежд. — Не могу!

— Не-мо-жешь… — по слогам и обреченно повторила за ним девушка, чуть и преобразовав же при этом на свой лад, но и на конце фразы все же, все равно кивнула: иного ведь и сама не ожидала. Не удивилась и особо. Скорее даже, наоборот, удивилась бы обратному и открытому разговору по душам. Когда все и всеми же было запрещено, караясь не на шутку. — А о чем… мо-жешь? — И, сведя же свои темные брови к переносице, фыркнула, ответив уже и сама про себя, что: «ни-о-чем». Но и вдруг осеклась, вспомнив одну презанимательную деталь, связанную и все с тем же самым камином: напротив которого они и все еще сидели и в который же так долго и упорно смотрел до этого сам он, будто и выискивая что-то в сине-рыжих языках пламени, свои мысли или ответы на собственные же вопросы. Может, и на