Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков

здесь очутился? Откуда у тебя винтовки? Куда ты смылся, когда мы в атаку пошли? – задают мне вопросы со всех сторон.

Рассказываю. Получаю одобрение со стороны начальства и друзей. От них же узнал, что победа нам стоила дорого. Убит доблестный есаул Власов – кумир молодежи. Тяжело ранен полковник Т. П. Краснянский. Убито около 33 партизан – большинство кадет. Немало и раненых. Ведь чернецовцы и краснянцы два раза врывались в самые Выселки, но под напором красных вынуждены были отступить.

– Ну а вы куда теперь? – спрашиваю.

– Кто знает? Говорят, вернемся обратно на хутор Журавский.

Распрощавшись с друзьями, я пошел разыскивать свое управление. От одного раненого корниловца узнал, что все обозы на площади. Без труда нашел нашу подводу. Около нее стоял мой привязанный Баян. Увидев меня, он радостно заржал.

– Баян, мой верный Баян! Ты, как человек, чувствуешь радость встречи любимого… Вижу и чувствую твою радость… – шепчу я, прижавшись губами к его ушам. Из глаз льются невольные слезы.

И вдруг на мое плечо ложится чья-то рука. Оборачиваюсь. Поручик Покр., наш старший адъютант.

– Это еще что за излияние в любви? Где ты пропадал? Ну и влетит тебе, брат, от полковника! За время боя штаб требовал от нас ординарцев. А откуда мы их возьмем? Все в разгоне, кроме одного «дезертира» Мишки, хозяина собрания… благодаря которому мы чуть с голоду не дохнем. Хоть бы полковника пожалел! Не понимаю, за что он тебя любит и вместо того, чтобы уши драть, по головке гладит. «Мишка у нас герой, Мишка у нас организатор!» Тьфу! Тьфу! Ничтожество наш Мишка. Поэт. Одним словом – писатель, бумаги маратель.

– Я вон там две трофейные винтовки принес, – перебиваю его. – Раненого юнкера с поля боя вывел. Квартиры для нас заказал. Кроме того, и сюрприз для Алексея Владимировича. Вот вам и ничтожество, господин поручик! Так-то вот. Надеюсь, после благодарить меня будете. Вот вы меня ничтожеством величаете. А не будь этого ничтожества, сидели бы вы все сегодня голодными.

– Ну, ну, хорошо, хорошо. Понес свое – я да я… Ну, сказал, сказал. Не заставлял же я тебя верить тому, что говорил. Я, брат, не ты, то есть вы – поэты да писатели. Вы больше фантазии в ваших писаниях разводите, чем действительности. Иной раз даже слезу подпустите для вескости. Ничего, мол, сбрехнем – читатель, особенно сентиментальный, поверит. Этим вот трюком вы даете, как будто бы право вам верить, ну а…

– Что за разговоры? С кем это ты, Георгий Александрович? – не дав ему досказать, перебивает подъехавший полковник К.-К.[289] – наш Микадо.

– Да вот с нашим сегодня прославившимся героем, подпоручиком М. А. Г.

– Что?! Расстрелять! Повесить! Никаких объяснений! Это еще что за безобразие! Штаб людей требует, а он разгуливает!

– Господин полковник! Да вы мне сами…

– Что я сам? Да я тебя… Где квартиры? Что, хочешь меня осрамить перед генералом Деникиным? Вон! Вон с глаз моих…

Выручил меня громкий голос бегущего в нашу сторону человека:

– Где здесь, господа хорошие, комендант будет?

– Сюда, сюда! – кричу я. – Иван! Ты?

– Я! Я, ваше благородие! Так что разрешите доложить: все в порядке. Квартира для их высокоблагородия и для вас готова. Для его превосходительства генерала Деникина также. Милости просим.

– Это еще кто? – кричит полковник К.-К. – Кто ты?

– Да вот их благородие вам объяснят, как это самое случилось. Разрешите спросить – вы комендант самый будете? – с испугом спрашивает Иван.

– Я. А что?

– Да вот что…

Я начинаю вкратце рассказывать обо всем. Выслушав меня, полковник спрашивает Ивана:

– Это было так?

– Так точно, ваше высокоблагородие. Но одно недосказал его благородие. Он нам с Петром говорил, что вы из японцев будете, а вот по-нашему говорите лучше, чем мы, русские. Вот у нас в полку тоже командир был по виду – японец. Ни дать ни взять. А на деле – самый настоящий русский. А герой был – пером не спишешь. Георгия имел.

– А какого ты полка? – перебивает полковник. – Полков-то у нас много в армии было…

– Да, оно это точно, ваше высокоблагородие. Но лучше нашего Финляндского не было.

– Ну хорошо. А ты бы узнал теперь своего командира – японца-то этого, а?

– Эх, ваше высокоблагородие! Да его и узнавать не надо. Он сам вот перед нами – живой и невредимый. Даже имя и отчество не забыл: Ляксей, а по батюшке Владимич. А вот фамилия-то, прости Господи, не по языку моему. Не то Коровин, не то Круковин.

– Точно! – подтверждает полковник. – Здорово, молодец!

– Здравия желаю, ваше высокоблагородие!

Полковник слезает с коня, подходит к Ивану, троекратно целует его и обращается ко мне:

– Расстрел отменяю. Но наказание нет. С этого дня – от меня ни на шаг! – добавляет он, чуть не крича. – А с генералом Деникиным как? – спрашивает он.

– Не беспокойтесь, ваше высокоблагородие, и с ним все в порядке. У своего старого солдата стоять их превосходительство будут. Петр-то, их хозяин, из Железной дивизии его превосходительства будет.

Не прошло и нескольких минут, как и Петр нашел нас. Мы с ним, оставив наших – полковника и управление, – пошли разыскивать генерала А. И. Деникина. Нашли мы его быстро. Еще издали я увидел конную группу. Среди нее, на рослом коне, с Георгием на шее, в штатском пальто, генерал Деникин. Подбегаю. Докладываю.

– Стоять будете вот у него, – показываю на Петра.

– Ты что, из местных жителей? – спрашивает генерал.

– Так точно, ваше превосходительство. Милости прошу пожаловать. Большую честь окажете старому солдату вашей геройской Железной дивизии.

– Как? Так ты из моей дивизии?

– Так точно, ваше превосходительство. Сам-то я Финляндского полка, но после ранения, когда на Стоходе бои шли, к вам в дивизию попал. В ней и до конца войны прослужил.

– Так, так. Ну, это мне приятно. Коли так, поедем к своему сослуживцу. Далеко дом-то твой?

– Рукой подать, ваше превосходительство.

По дороге до самого дома Петра генерал вел разговор – больше о своей славной дивизии, выставляя себя самым скромным участником. А ведь на деле он и сам знал, что ошибается. Имя этого «скромного» славного героя будет записано золотыми буквами на скрижалях истории Великой и Гражданской войн. У дома Петра мы распрощались.

– Вон там у колодца – дом Ивана, ваше благородие. Прощевайте пока. Найду свободную минуту – зайду нашего командира повидать.

Всех своих сослуживцев, во главе с полковником К.-К., я застал уже за столом, уставленным разными яствами и напитками собственного производства, на которые больше всех налегал наш милейший адъютант поручик Пок. Встретили