Лачуга должника и другие сказки для умных - Вадим Шефнер
Шрифт:
Интервал:
Он с грустью лодумал о том, что бриться ему весь месяц не придется и не придется увидеть себя. Ведь в Храме Одиночества не только ни одного зеркала нет, но и все поверхности – стены, полы, мебель и даже стульчаки в санузлах – сработаны так, что отражаться в них ничто не может. А вскоре он убедился, что и тени своей он не сможет узреть; ровный свет исходит со всех сторон – со стен, с потолка, с пола, и никаких тебе теней. «Вот одиночество – так одиночество!» – прошептал он.
Утомленный неожиданными переживаниями, Серафим прилег на кровать и уснул почти мгновенно. И сразу же ему приснился многообещающий творческий сон. В цветущей долине под прямым углом скрестились два шоссе. На этом перекрестке стоит автобус, а плане имеющий форму креста. Не могильного, а равностороннего – такого, какие красуются на автомобилях «скорой помощи». В каждой из четырех сторон этого чудо-автобуса имеется кабина, мотор, баранка. Автобус может мчаться в любую сторону света!
«Мечта туриста» – так Озаглавил мой герой это изобретение. Он представил себе, как завидуют ему сослуживцы, как радуется Настя… И вдруг возникла Главсплетня и нагло заявила, что такой дурацкий автобус никуда не помчится, он даже с места не сдвинется. Серафим проснулся и понял: на этот раз Главсплетня, увы, права. Ему стало страшно за себя: не сходит ли он с ума? Но с безоконных стен кельи-камеры, с потолка, с пола струился такой ровный, такой успокоительный свет, что страх быстро улетучился. «Не ошибается лишь тот, кто не мыслит», – решил Серафим.
Встав с постели, Серафим вышел в коридор, спустился по лестнице в нижний этаж, потом поднялся выше, долго шлялся по коридорам – и вдруг поймал себя на том, что все время шарит глазами по стенам, все чего-то ищет. И тут он догадался: он ищет часы. Но во всем Храме Одиночества есть только одни часы – те, что у Серафима на руке. Если они остановятся – для него остановится ход времени. Ведь он не знает, день или ночь за окном, он отрезан от внешнего мира. И только по своим часам он может вести счет условных суток, вплоть до того дня, когда сюда явится Юрик, чтобы лететь с ним на Землю. А вдруг часы остановятся, ведь они уже дважды были в починке? Что тогда?.. Серафиму стало холодно, аж дрожь пробрала.
Мой герой торопливо вернулся в свою камеру, выдвинул ящик письменного стола, в котором лежали его книги, и взял оттуда «Зарубежный детектив». Чтобы унять страх, нужно прочесть что-нибудь героическое, так что эта книга была тут в самый раз. Серафим приступил к чтению, и дрожь постепенно покинула его. Но, читая, он невольно думал, что такая книга у него здесь только одна… И тут у него родилась идея: хорошо бы сконструировать забывательное устройство.
Вы едете на дачу. Ваша авоська полна продуктами, но вы взяли с собой и книгу – интереснейший роман из быта сыщиков и преступников. Прибыв на дачу, вы читаете эту книгу не отрываясь. И вот она прочтена. Других книг на даче у вас нет. Но вам их и не надо! В переплет прочтенного вами романа вмонтировано сложное электронно-психологическое миниустройство. Послюнив палец, вы прикасаетесь им к приборчику – и, ощутив мгновенный, почти безболезненный шок, в ту же секунду с радостью осознаете, что содержание данной книги вами забыто, будто вы ее никогда и не читали. Вы можете приступить к чтению сызнова! Вы всю жизнь можете читать одну книгу!
Хорошо бы осуществить эту задумку практически, стал размышлять Серафим. Для некоторых людей окажутся ненужными личные библиотеки, тиражи многих изданий снизятся, потребление бумаги резко сократится, тысячи гектаров леса будут спасены от вырубки… Однако найдутся перестраховщики, которые сочтут такое забывательное устройство вредным для общества, писатели завопят в печати, что это надругательство над литературой… Нет, не стоит выдвигать эту идею, решил мой герой.
Размышляя о книгах земных, Серафим вспомнил, что есть и неземные. Он вышел из камеры, спустился в первый этаж. Вот и библиотека. Взяв с полки несколько томов, он уселся за стол и принялся их листать. А вдруг там есть изображения иномирян?! Ведь внешне они – совсем как люди, а он почему-то уже успел соскучиться по человеческим лицам. Но в книгах был только непонятный ему текст – и никаких рисунков, никаких фотографий. Серафим подумал, что на Земле тоже немало книг об одиночестве, но там и изображения людей есть на страницах. Видать, одно дело – одиночество земное, а другое дело – небесное…
Ему вспомнилось, что на второй день полета он спросил у Юрика, на сколько километров они от Земли удалились. И Юрик ответил, что если число этих километров выразить печатно, то потребуется издать том толщиной с Библию. Первая строка книги начнется с единицы, а дальше пойдут нули. А на последней странице это великое число надо возвести в стомиллиардную степень. Там, в звездолете, Серафим почему-то не придал словам Юрия большого значения, но здесь, в безмолвном одиночестве, они дошли до его души. На миг ему почудилось, что он так далек от Земли, что его, Серафима, и вовсе нет, что он – только сон, снящийся пустоте. Понурив голову, пошел он к двери – и вдруг вспомнил, что забыл поставить книги на полку. Он оглянулся – и увидал, что тут и без него обойдутся: из ниши, что темнела в стене, вышел заботник, подошел к столу, забрал книги и направился с ними к стеллажу.
– Спасибо, добрый молодец! Хвалю! – изрек Серафим. Но добрый молодец не отозвался. Серафиму вдруг очень захотелось поглядеть на какое-нибудь живое существо. Ну, с людьми и даже с тенью своей он разлучен, ведь здесь Храм Одиночества. Но хоть бы пса какого-нибудь повидать или кота. Или какую-нибудь местную живую тварь узреть… Он припомнил завывания здешних, неведомых ему зверей, и теперь ему показалось, что не так уж злобно они выли. Вот бы поглазеть, какие они из себя. Разве любопытство – грех?
Прямо из библиотеки Серафим направился в столовую. Поужинав, он заказал стакан лимонада, потом еще стакан.
– Дружище, а нет ли чего покрепче? – обратился он к официанту-заботнику. – Понимаешь, я не алкаш, но надо же отметить свой первый день пребывания на Фемиде.
Но ответа не последовало, а когда мой приятель фамильярно тронул ладонью плечо заботника, то сразу же отдернул руку: ему показалось, что он прикоснулся к льдине.
Вернувшись в свою келью-камеру, Серафим взглянул на ручные часики. На них было одиннадцать – значит, пора спать, начинается его первая (условная) ночь на Фемиде. Мой герой разделся, совершил вечернее омовение и принялся ходить по келье взад-вперед. Он о чем-то думал, но сам не знал о чем – так бывает. И вдруг мысли его уточнились. Подойдя к ночному столику, Серафим взял лежавший там топор и спрятал его под подушку. Он может пригодиться, его надо беречь!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!