Эхо прошлого - Диана Гэблдон

вашу еду, а не лежу мертвым в ручье в Северной Каролине?

— Раз уж ты это упомянул, почему бы тебе не начать рассказ с Северной Каролины? — сказал Роджер, подавшись вперед.

Баккли кивнул, откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и принялся рассказывать.

* * *

Они голодали в Шотландии, как и многие после Каллодена, и он едва наскреб денег, чтобы уехать вместе с женой и маленьким сыном в Америку.

— Знаю, — сказал Роджер. — Это меня ты просил спасти их там, на корабле. В ночь, когда капитан приказал сбросить больных за борт.

Баккли посмотрел на него, зеленые глаза изумленно расширились.

— Ты? Я не разглядел тебя тогда в темноте, да и был сам не свой от отчаяния. Если бы я знал… — Он умолк и покачал головой. — Но что сделано, то сделано.

— Да. Я тоже тебя не разглядел. Я узнал тебя позже, по жене и сыну, когда встретил их снова в Аламанк… — к его неудовольствию, из горла вырвался хриплый звук. Откашлявшись, он повторил: — В Аламансе.

Баккли медленно кивнул и с интересом уставился на горло Роджера. Было ли в его взгляде сожаление? Роджер решил, что нет. Да и за спасение своей жены и сына Баккли его не поблагодарил.

— Верно. Я подумывал обзавестись фермой, но дело в том, что я не фермер. И не строитель. Не слишком много знаю о дикой природе и о растениях. Охотиться я тоже не умею. Мы бы умерли с голоду, не отвези я Мораг и Джема — моего сына зовут так же, как и вашего, удивительно, правда? — обратно в предгорья, где мне удалось найти работенку на маленькой терпентиновой плантации.

— Удивительней, чем ты себе представляешь, — пробормотала себе под нос Брианна и спросила уже громче: — Что было дальше?

— Дальше хозяин плантации стал регулятором, и многие из нас тоже пошли с ним. Я мог бы оставить Мораг на плантации, но на нее положил глаз один тип — кузнец, одноногий и потому не пошедший сражаться вместе с нами. Я не мог оставить жену, вот и взял с собой и ее, и ребенка. А потом она встретила тебя, — многозначительно сказал Баккли.

— Разве она не сказала тебе, кто я? — раздраженно спросил Роджер.

— Сказала, — признался Баккли. — Она рассказала о корабле и прочем и сказала, что это был ты. Но даже если и так, — добавил он и впился в Роджера немигающим взглядом, — ты постоянно склоняешь к сексу чужих жен или только Мораг тебя так впечатлила?

— Мораг — моя прабабка в пятом или четвертом колене, — невозмутимо сказал Роджер. И пристально посмотрел на Баккли. — И раз уж ты спросил меня, кто ты такой, — ты мой прадед. На пять или шесть поколений назад. Моего сына зовут Джеремайя в честь деда, которого назвали в честь его деда, а того назвали так в честь твоего сына. Наверное, — добавил он. — Я мог упустить одного или двух.

Баккли уставился на Роджера, небритое лицо его побелело. Он недоуменно моргнул и посмотрел на Брианну. Та кивнула, и он снова перевел взгляд на Роджера и принялся внимательно разглядывать его лицо.

— Посмотри на его глаза, — посоветовала Брианна. — Дать тебе зеркало?

Баккли открыл рот, словно собираясь ответить, но промолчал и затряс головой, будто отгонял мух. Затем взял чашку и посмотрел на нее, словно удивляясь, что она пуста. Поставив чашку обратно, он перевел взгляд на Брианну.

— У тебя дома есть что-нибудь покрепче кофе, a bhana-mhaighstir[116]?

* * *

Роджер не без труда отыскал в кабинете генеалогическую таблицу, которую составил преподобный отец еще несколько лет назад. Пока он искал ее, Бри достала бутыль виски «Обан» и щедро наполнила стакан Баккли. Налила себе и Роджеру и поставила на стол кружку с водой.

— Воду будешь добавлять или предпочитаешь неразбавленный? — вежливо спросила она.

Как ни странно, он плеснул немного воды в свой виски и улыбнулся, заметив ее удивление.

— Будь это самогон, я бы выпил его неразбавленным, но виски стоит пить не спеша, а вода раскроет его вкус. Но ты ведь и так это знаешь, правда? Хотя ты и не шотландка.

— Да нет, я как раз шотландка. По отцу. Его зовут… звали Джеймс Фрэзер из Лаллиброха. Еще называли Дюбонне.

Моргнув, он обвел взглядом кухню и снова посмотрел на Брианну.

— Ты… другая? Как твой муж и я. Другие, что бы это ни означало.

— Да. Ты знал моего отца?

Он покачал головой и, закрыв глаза, отпил виски.

— Боже милосердный, как хорошо, — выдохнул он и открыл глаза. — Нет, я родился за год или около того до битвы у Каллодена. Но подростком я слышал о Дюбонне.

— Ты сказал, что не фермер. Чем же ты занимался в Шотландии до того, как покинул ее?

Он глубоко вдохнул и выдохнул через нос — точно так же делал и ее отец. «Типичный Маккензи», — подумала она, развеселившись.

— Я был юристом, — отрывисто сказал он и поднес ко рту стакан.

— Полезная профессия, — заметил вошедший как раз в этот момент Роджер. Он задумчиво посмотрел на Баккли, покачал головой и положил на стол лист с фамильным древом Маккензи.

— Вот ты, — сказал он, ткнув пальцем в соответствующую запись, затем провел пальцем вниз и добавил: — А вот я.

Баккли прищурился и, нагнувшись, принялся молча изучать документ. Сглотнул, дернув горлом, и побледнел.

— Все верно, вот мои родители и их родители. И крошка Джем — мой Джем — как раз там, где должен быть. Но у меня есть еще ребенок, — сказал он Брианне. — Мораг была беременна, когда я… когда я… ушел.

Роджер сел. Его лицо утратило выражение сердитой настороженности, и он почти сочувственно посмотрел на Уильяма Баккли.

— Расскажи нам, как ты ушел.

Баккли протянул им пустой стакан, но не стал дожидаться, пока его снова наполнят.

Владелец плантации, на которой он работал, разорился после битвы у Аламанса и сел в тюрьму за участие в войнах регуляторов, а его имущество было конфисковано. Семья Маккензи, не имея ни денег, ни дома, ни родственников, которые могли бы им помочь, какое-то время кочевала по стране.

Брианна и Роджер обменялись взглядами. Знал ли Баккли, что в Америке жила его близкая — и богатая — родственница? Иокаста Кэмерон была сестрой Дугала Маккензи и приходилась Баккли тетей. Знал ли он об этом?

Брианна выгнула бровь в молчаливом вопросе, но Роджер качнул головой. Это подождет.

Баккли сказал, что они решили вернуться в Шотландию. У Мораг в Инвернессе был родственник — брат, разбогатевший на торговле зерном. Мораг написала ему, и он пригласил их и пообещал пристроить Уильяма в свой бизнес.

— В моем положении я был бы рад даже убирать навоз за овцами, — со вздохом признался Баккли. — Эфраим