От Пекина до Берлина. 1927 - 1945 - Василий Чуйков

Уже путаница: то «фюрер терпеть не может Геринга» сказано в настоящем времени, то «Гитлер перед смертью исключил его из партии» – уже прошедшее время. Пытаюсь уточнить:

– Кто же, по-вашему, Гиммлер?

– Гиммлер – предатель. Он работал против фюрера, давно хотел заключить сепаратный мир с западными державами и разъединить нас. О его намерении узнал фюрер и… – несколько секунд пауза, – это одна из причин его самоубийства. Фюрер дорожил преданностью своих соратников. Перед смертью он искал выхода… в заключении мира, в первую очередь с Россией.

– Итак, Гиммлер – предатель?

– Да, – подтвердил Кребс. – Согласно завещанию Гитлера, Гиммлер исключен из партии. Гиммлер вне Берлина. Он в Мекленбурге.

– Вы ведь знали о предложении Гиммлера: полная капитуляция перед США и Англией? (Тут я прямо беру Кребса «на пушку»: я до последнего дня почти ничего не знал о предложении Гиммлера).

Кребс, подумав, ответил:

– Как вам известно, мы его подозревали, но окончательно я убедился в этом из сообщения агентства Рейтер. Мы не были извещены Гиммлером. Фюрер оставил его вне Берлина, чтобы он прислал помощь Берлину, бросил сюда все части вооруженных сил Германии. Но он обманул фюрера, не сделал этого. Гиммлер предатель, хотел заключить мир без ведома фюрера, он против интересов Германии. Я все время находился с фюрером, был его непосредственным советником по вопросам войны. А вне Берлина, в Мекленбурге, был ОКВ. Фюрер давал им приказы непосредственно из Берлина. Я – был ответственным за Восточный фронт.

Тут Кребс проболтался и тем подтвердил все наши догадки и предположения. В его словах о том, что Гитлер приказал все части вооруженных сил Германии бросить «оттуда», то есть с Запада, к Берлину, на – Восточный фронт, против нас, и тем самым открыть войскам западных держав путь на Берлин, была истинная правда. Не теряя этой нити, спрашиваю Кребса.

– Кто у вас сейчас является главнокомандующим?

– Согласно завещанию Гитлера, теперь стал Дениц. Шернер – новый командующий сухопутными войсками; воздушными силами – фон Грейм. Геринг болен, Гудериан болен.

– Где Риббентроп?

– В Мекленбурге. Вместо него Зейс-Инкварт.

– Таким образом, полная реорганизация правительства. Она не касается только вас. Вы были при Гитлере и остаетесь сейчас начальником генерального штаба сухопутных войск?

– Да, – подтвердил Кребс.

– Кто же будет уполномочен на окончательные переговоры с Советским Союзом и его союзниками?

– Геббельс и Борман. Они находятся в Берлине и являются единственными представителями Германии.

– А что будут делать другие члены правительства?

– Они выполняют приказ фюрера.

– А признают ли войска новое правительство?

– Если представится возможность довести завещание фюрера до сведения армии, войска выполнят его волю. Лучше это сделать до объявления другого правительства.

– Вы боитесь этого «другого» правительства?

– Гиммлер предал нас и может создать новое правительство. Гиммлер еще не знает о смерти фюрера и его завещании.

– Как вы думаете связаться с другими районами? Ведь они отрезаны.

– Посредством временного перемирия с вами. Мы тогда все огласим.

– Не понимаю.

Кребс уточнил:

– При вашем содействии мы свяжемся с периферией при помощи авиации или другими способами.

– Значит, правительство создается, чтобы действовать на территории Германии, собрать силы и продолжать войну?

– Нет, чтобы начать переговоры и кончить войну.

– Однако, – ловлю его опять, – в завещании Гитлера ясно говорится, что он создает правительство из людей, «которые будут проводить войну всеми средствами». Не лучше ли вам согласиться сначала кончить войну, а потом начать переговоры?

Кребс что-то медлит с ответом, а затем отвечает:

– Ответ может дать мое правительство, а не я…

За окном грохот орудий. На улице уже светло, день 1 мая начинается в Берлине для нас очень своеобразно. Мы целую ночь ведем переговоры, а пользы ноль. Москва приказала ждать ответа, то и дело запрашивает о разных деталях, уточняя ход переговоров. Из штаба фронта срочно потребовали прислать документы, принесенные Кребсом.

Подходит генерал Пожарский и сообщает, что меня к телефону вызывает командир 28‑го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенант Рыжов. Перехожу в другую комнату, оставляю Кребса с генералами Пожарским, Вайнрубом и писателями.

Генерал Рыжов докладывает, что в 4 часа 30 минут немецкие радиостанции якобы из штаба обороны города Берлина попросили выслать офицера на северо-восточную окраину зоологического сада для встречи с парламентерами немецкой армии. Генерал Рыжов и командир 39‑й гвардейской стрелковой дивизии полковник Марченко назначили своим парламентером майора Берсенева – офицера штаба этой дивизии.

Как прошла и чем закончилась эта встреча, мне рассказал Берсенев (ныне подполковник в отставке).

«Я должен был предъявить ультиматум о безоговорочной капитуляции, гарантировав жизнь всем сдавшим оружие и прекратившим сопротивление. Я должен был заявить немцам, что в случае отказа сдаться они в течение 24 часов будут полностью уничтожены.

Я отдавал себе отчет в том, что успешное выполнение этого задания сохранило бы много жизней наших солдат и офицеров. Прекрати враг бессмысленное сопротивление, намного меньше было бы в мире калек, вдов и сирот. Я дорожил оказанным доверием и был полон решимости выполнить задание до конца, чего бы это мне ни стоило.

Ровно в 5 часов 1 мая 1945 года я был с белым флагом на указанном месте, у северо-восточного угла зоологического сада. Свою автомашину с ординарцем и шофером оставил за углом соседней улицы в укрытии.

Пока шел к назначенному месту и пока минут двадцать ждал парламентеров, немцы огня по мне не вели. По-видимому, немецкие войска на этом участке были предупреждены о прибытии представителя нашего командования.

За эти двадцать минут ожидания я многое передумал, но одна мысль особенно сверлила мой мозг: не ложный ли был вызов со стороны противника, не провокация ли это? Однако, зная хорошо обстановку в Берлине, в каком безвыходном положении находятся войска противника, я эту мысль отбрасывал. Но она возникала снова и снова. Наконец я увидел, как метрах в двухстах от меня из-за угла вышли двое немцев с белым флагом и направились ко мне.

Я сделал несколько шагов к ним навстречу. Вдруг один из парламентеров упал. Послышались выстрелы, и пули завизжали вокруг меня. Я не успел принять мер предосторожности. Почувствовал удар в левое бедро и коленный сустав. После этого я упал, сильно ударился головой о панель.