Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский

операций, травм, всяческих болячек, всяких-разных шрамов-повреждений в изобилие, тромбофлебит всю ногу изукрасил, так что, пусть обрезание, как и положено, даровано-организовано, и в том числе не без врачебной помощи, проникнуться уверенностью, что, время наступит и, как обещано, удастся стать источником для Истинного Света, достаточно проблематично-трудно. Действительно, пусть о подобном сказано неоднократно, с великим трудом верится, что, раз столь исковеркали, а всё равно в такую ситуацию удастся полностью встроиться как надо. С другой стороны, что ж, раз уж сказали-указали на подобное, значит такому и положено случиться быть! Стараться будем, ну, а это главное, что же до всякого иного-остального, на это уж по ходу дела поглядим. Раз обещал не отступать, ни при каких условиях не будем отступать. Дальше посмотрим, когда что-то до того неведомое видно будет. (А ведь с тех пор, как Посвящение случилось, продвинулся уже настолько сильно, что у любого из обычных и живущих от всех возможностей, что вроде бы теперь доступны и влекут, впору реально голове кружиться! И здесь в очередной раз впору искренне поблагодарить Создателя за столь достойное и правильное дарование! Не удивлён, что именно благодаря подобному, даже намёка не присутствует в виде сомнения, как следует именно правильно в подобной ситуации себя вести!)

Попыток высказаться как-либо, но пеняя исключительно на то, что где-то и в одних трусах увидели, со стороны различных встречных прозвучало несколько. Ясно, что в своей первооснове здесь имело место этого кого-то, почему-то пребывающего средь людей в одних трусах, как-то пронять чем-либо, либо всё-таки обременить какой-нибудь заботой, при этом, правда, выглядело несколько неясным, ну, и зачем, с чего, к чему и почему такого рода словеса и жесты должны были хоть как-то породить какие-то заботы у того, кто просто пребывает среди прочих всяких и иных-других и потревоженных увиденным в трусах. К тому же некоторые из таких, сказавших своё слово осуждая-порицая, по всем первичным признакам определённо пребывали в некой явно не совсем простой сторонней озабоченности. Охранник из Казанского собора и эта прозвучавшая забавнейшая фраза про Адама, который, как сей человек исхитрился высказаться? В Раю сплошь прыгал по деревьям? Довольно любопытнейший нюанс, и сразу заставляет вспомнить и о том, что, с точки зрения некоторых из таких, кому от Бога дар следить-заботиться о правильной организации жизни и существовании людей, по сути, люди существа предельно примитивные, ничтожные, и очень мало и недалеко ушли от тех же самых обезьян. И здесь подумать впору, всё-таки откуда те, такие экзотические мысли, взялись у того болтливого охранника, и кто такой довольно специфический типаж столь откровенно и марая Рай, Адама, а, по сути, веру, при этом за язык и в храме, и настолько необычно потянул, чтобы такое столь решительно сказать, вопрос большой.

Под взглядом Солнца образ всякого всего. И в том числе живого-неживого. Живое, сохраняя телеса и Свет в единстве, и по смерти воплощения из плоти, способно сохранить возможность проступить-оформиться, сформировавшимся за время своего существования, духовным образом, дарующим, благодаря разным возможным проявленьям Света, отголосок некого того, пред этим жившего, но здесь немалое значение имеет, достигшая по мере жизни некого рождённого, того либо иного совершенства, сама способность этого духовного начала, подобный Свет принять-распространять, чтобы других иметь возможность чем-либо подобным одарить. А неживое? Прежде всего, такое всякое из окружающего, и не наделённое процессом жизненным, по сути своей представляет из себя образ, порождение и восприятие фиксируемого, видимого неким всё ещё живым сознанием, а потому всё это может выглядеть своего рода этакой границей тверди, очередного уровня преградой, вариантом разделения доступности и недоступности, за которой, если обо всём судить исходя из ощущений, на первый взгляд, вроде бы, в сущности, и Света нет, есть Тьма скреплённого первичной энергетикой материального. Духовное начало, как-либо сформировавшееся-организовавшееся по теченью жизни, уж если всякое такое, и оказывается как-то и по ходу дела неспособно проступить, и видится где Свет главенствует над всем, как надо понимать, о том свидетельствует всё, способно в этой Тьме до срока затаиться. По мере уровня, сложившегося в разуме у некоторых из живущих, целенаправленно-случайно посмотревших на такой, определённо неживой объект, и привязавших взглядом образ до того ушедшего и жившего и это материальное неживое нечто, такой ушедший-затаившийся способен повлиять на организовывающееся оформление функционирования чего-то неживого, именно материального, которому и выпало, благодаря каким-то мыслям, мнению живых, стать местом хоть чего-либо такого исключительно материального напоминания о ком-то, до того ушедшем в мир иной. Между тем Свет, если оказался именно такой душой, оставшейся без тела, и по факту прожитого удостаиваешься признанья права с этим Светом в некоем возможном варианте слиться, реально может одарить такую, вроде бы без тела остающуюся душу, потоком из способных осчастливить, радуя, самых приятных, разных ощущений, чувств и чаяний. Но это только если образ сам реально духом светел, чист. Иначе всё, чему отпущено в свете свершённого марать, станет тем самым, для чего подобное влиянье Света обернётся перечнем самых различных ощущений, чувств, которых и врагу не пожелаешь. А потому-то и захочется сбежать туда, где Мрак и Тьма над всем и вся, и где, цепляясь за надежду ну хоть как-нибудь, а всё же проявиться в памяти живых, возникнет надежда проступить, оформившись, где сплошь одна лишь Темнота, каким-то бледненьким изображением своим за спасающей от Света, выбранной в качестве укрытия, границе неживого, но материального предмета. Такое, пусть до срока, надо понимать, спасёт, однако только исключительно до срока. После чего, всё преходяще, минет время и момент настанет, когда придётся полностью в сиянье чувственного Света окунуться, способное всем спектром всех возможных ощущений одарить, и здесь, что породил, то получи. Какими чувствами наполнил существование иных-других, такое станет собственным уделом. И если уж вредил и творил зло, то и уделом, и последствием прожитого станет подобного характера вред и словно отразившееся-наложившееся обратным отпечатком зло. И потому, по смерти оказавшаяся неспособной радовать себя потоком из рождающихся чувств, такая сторона, наступит-ощутит отныне неспособность далее оттягивать, прикрываясь абы где существованием, заслуженного наказания, покоя себя прятками до срока, и, по сути, при этом всё равно предполагая обязательное и далеко не лучшее в последствии развитие событий. Правда, всё это после наступления неизбежного конца. Пока же всякий из живых всё ещё жив, любому из таких в самую пору слушать, и внимательно, благоразумные советы. При этом нет ничего проще понимать, что пока то, что называют этой самой жизнью, не рассталось с телом, самым благоразумным было бы стараться стать таким и тем, кому такой сияющий