Шифр Данте - Вазим Хан

отказались платить.

– Едва ли это причина для самоубийства.

Блэкфинч промолчал. Люди на его глазах умирали по куда менее существенным причинам.

– Ты открывала конверт?

Персис достала запечатанный конверт из пакета для улик. Блэкфинч уже искал отпечатки пальцев на всем, что лежало в сумке. Персис посмотрела по сторонам и увидела неловко переминающегося рядом Мохаммеда:

– У тебя есть скальпель?

Парень яростно закивал, отчего его прическа жиголо вся затряслась, и принялся рыться в карманах.

Взяв скальпель, Персис положила конверт на капот джипа и аккуратно вскрыла.

Внутри лежал лист бумаги. На нем округлым почерком Хили были выведены три строчки:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины[27].

Блэкфинч заглянул Персис через плечо:

– Новая загадка?

Она не ответила. Слова давили на нее, будто кто-то поставил ей на горло сапог. В них тяжеловесно звучала попытка себя оправдать.

Пытался ли Хили дотянуться до них с того света и рассказать, как найти манускрипт? Почему тогда он не мог просто сделать это прямо?

Персис захлестнуло отчаяние.

Может быть, Блэкфинч прав. Если у Хили была тяга к самоубийству, он не мог рассуждать логично. Может быть, все это – просто предсмертный бред сумасшедшего. Последняя шутка.

Персис положила листок обратно в конверт и обернулась в поисках Бирлы. Вдруг она поняла, что Блэкфинч не сводит с нее глаз.

– Персис… насчет вчерашнего ужина… Я… эм, прости, если я сказал что-то не то.

– Все нормально, – машинально сказала она, не глядя на него в ответ.

– Сам не знаю, что на меня нашло, – пробормотал он и замолчал.

Персис понимала, что он надеется, что она возразит, и слова вот-вот готовы были сорваться с губ, но она не издала ни звука.

– Ладно. Ну что ж.

Она не решалась на него посмотреть, не могла даже думать об этом.

– Рад, что мы все прояснили. Нам с Мохаммедом пора обратно в лабораторию.

Персис смотрела, как Блэкфинч деревянной походкой двинулся прочь. В каждом его движении читалось разочарование. Она знала, что сделала ему больно, хотя едва ли оба они понимали почему. Какая-то ее часть хотела окликнуть его и остановить, но другая испытывала облегчение.

Так будет лучше, подумала Персис, забираясь в джип. Это правильное решение.

Единственно верное.

16

В Малабар-хаусе Персис ждал посетитель.

В комнате для допросов прямо под вентилятором стоял европеец. При появлении Персис он обернулся.

– Мистер Ингрэм?

– Джеймс.

Он протянул ей длинную руку. Это был высокий широкоплечий мужчина в черном двубортном пиджаке в полоску, застегнутом на все пуговицы, и туго затянутом галстуке. У него было чисто выбритое лицо с четкой линией подбородка, пронзительные светло-голубые глаза и коротко стриженные светлые волосы, идеально гладкие, будто с картины эпохи Возрождения, с безупречным пробором сбоку, будто выверенным по линейке. А еще в нем чувствовалась жестокость – привлекательная и в то же время вызывающая смутное беспокойство.

– Прошу прощения, что появился лишь сейчас, – сказал Ингрэм. – Я только недавно получил ваше сообщение. Насколько я понял, это как-то связано с Джоном.

– Что вам уже известно?

– Только то, что мне рассказали. Если конкретно, я знаю, что, судя по всему, он пропал.

Персис махнула рукой:

– Прошу вас, садитесь.

Ингрэм устроился на деревянном стуле. Персис налила себе воды и вопросительно приподняла графин, но Ингрэм от воды отказался.

Персис осушила стакан, не переставая изучать посетителя.

Глубоко посаженные светлые глаза, широкие полные губы. Он был красив, но это была жесткая, тревожная красота.

– Что связывало вас с Джоном?

Ингрэм застыл:

– Связывало?..

Персис мгновенно осознала свою ошибку. Отступать было поздно.

– К сожалению, мы только что нашли его тело.

Ингрэм в изумлении раскрыл рот:

– Джон умер?

– Да.

Казалось, новость его потрясла.

– Что случилось?

– Мы еще устанавливаем обстоятельства смерти. Но я хотела встретиться с вами в связи с его исчезновением.

Казалось, Ингрэм ее не услышал, и Персис пришлось повторить последнюю фразу.

– А, да, конечно, если я чем-то могу вам помочь… Пожалуй, вода мне все-таки пригодится.

Персис наполнила стакан и дала Ингрэму время прийти в себя.

– Что связывало вас с Джоном? – спросила она снова.

– Мы познакомились примерно месяц назад, когда я приехал в Бомбей. Как вы, наверное, догадываетесь, я англичанин. Я писатель. Ну, точнее, хочу стать писателем. Сейчас я работаю над историческим романом, действие которого происходит здесь, на субконтиненте в ранние годы владычества Ост-Индской компании. В Азиатском обществе потрясающая документация по всему, что они здесь делали.

– Они здесь грабили, убивали и манипулировали людьми.

Ингрэма эти слова ничуть не смутили.

– Поэтому это такой интересный период. Для писателя, я имею в виду.

Персис подавила в себе желание заставить его посмотреть на дело с другой стороны.

Ее всегда поражало, что почти все англичане наотрез отказывались признать правду: то, что происходило в Индии начиная со времен Ост-Индской компании, отличалось от пиратского грабежа разве что продолжительностью – из субконтинента выкачивали несметные богатства ценой ужасных страданий местного населения. За три года с обретения независимости историю безостановочно переписывали или, по крайней мере, сглаживали и приукрашивали. Люди вроде Ингрэма превращали времена британского владычества в Индии в подростковый приключенческий роман о смелости и безрассудной отваге, вроде тех рассказов о Бигглзе[28], которые так хорошо продавались в магазине ее отца.

– Как вы познакомились?

– На одном из вечеров в Обществе. Мне сказали, что он тоже англичанин, и я подошел поздороваться.

– Насколько я знаю, он был ирландцем.

– Наполовину. Со стороны матери. Но он родился и вырос в Англии. В любом случае мы хорошо сошлись. Потом пару раз вместе ходили в бар, иногда обедали.

– Как бы вы его описали?

– Ну, он слегка сторонился людей, если вы об этом. Я его понимаю. Даже самым общительным из нас иногда хочется одиночества. Но стоило ему выпить, как он сразу становился куда более разговорчивым.

– Он говорил с вами о том, чем здесь занимался?

– О работе? Да, разумеется. Он переводил «Божественную комедию» Данте. Невероятный проект.

Персис задумалась. Можно ли ему доверять? Ингрэм писатель, а писатели, по ее опыту, редко умели хранить секреты. За свою жизнь Персис повидала множество писателей в «Книжном магазине Вадиа»: начинающие авторы приходили туда искать вдохновение, неудавшиеся – слегка подшофе, прославленные – прорекламировать последний бестселлер. По большей части они все ей нравились, но доверие – это другое дело.

– Пожалуйста, не сообщайте никому то, что я вам сейчас расскажу. Во всяком случае, в