Гарри Поттер и современная магия. Том третий - Аня Творцова

ним и уже заранее чем-то недовольный дядюшка, всю дорогу до машины бубнивший о том, что мог бы мол и по быстрее и они, а он… Так и покинули вокзал. И лишь на выезде из Лондона переглянувшиеся друг с другом наставник и его ученик весело рассмеялись. После чего проехали мимо Тисовой, четыре, остановились буквально на миг и убыли в свой конечный пункт назначения.

Вот только это никак не помешало всем желающим увидеть, как на место и так припаркованной возле дома машины подъезжает в точности такая же. Паркуется. Из неё выходят дородного вида мужчина и семенящий следом за ним мальчик. Дверь дома открывается, и они оба скрываются внутри. Никакого диссонанса, никаких проблем, не тогда, когда иллюзию накладывает маг уровня черный рыцарь.

Как следствие каникулы прошли бурно. Интенсивно тренировались, много разговаривали, многое обсуждали. Гарри рассказал учителю про Квирелла и про Снейпа, а также про странный интерес к его персоне со стороны Дамблдора.

Тацуя же, в свою очередь, рассказывал, что и где. Как оказалось, он со Сметвиком за это время успел скорешиться. На почве магического порошка разумеется. Где-то в Хогвартсе грустило одиноко стоящее зеркало Еиналеж. Никому не нужное, никем не посещённое, оно сиротливо собирало пыль и ожидало свою следующую жертву. А у кровати Гарри Поттера, сиротливо прижимаясь в подушке, ждала своего часа одна примечательная во всех смыслах этого слова мантия.

Январь выдался снежным, и в замке было чертовски холодно абсолютно всем. Всем, кроме Гарри. Всего единожды продрогнув в подземелье, мальчик призадумался. А в дальнейшем ходил уже без проблем. Всего-то и надо было, что тепловой контур по границам ауры сформировать. Дёшево и сердито, а главное тепло. Так и пролетел февраль, мокро и слякотно. За ним последовал в точности такой же, хотя и чуть более тёплый март. Лишь в середине апреля наконец-таки распогодилось.

Дожди, шедшие до этого чуть ли не через день, отступили, выглянуло солнце. И надо же было чтоб так-то угораздило. Совершенно неожиданный вызов к директору и уже по возвращении как гром на голову тащащие какой-то странного вида ящик младший Уизли и Невилл, который Лонгботом. Им ещё и потянучка помогала. Хотя тут как сказать.

Ящик она не волокла, скорее советы "умные" давала, на которые впряжённые в "упряжь" ребята беззлобно, но досадливо огрызались. Именно в таком виде их и застал за полночь возвращающийся от решившего ни с того, ни с сего поговорить за родителей Дамблдора, Гарри. Вызвал, чаем напоил, вкусным с печеньками и как давай, а мама твоя, а папа то у тебя. Почти до двенадцати воспоминания просматривали. Именно так Гарри и познакомился с такой вещью как омут памяти. И вот уже возвращаясь наткнулся.

— Ш-ш… — чуть не шипя вызверилась на него и так недовольная всем и вся Гермиона. И именно в этот момент коридор осветился светом, и замершие у стены дети увидели профессора трансфигурации в ночной рубашке из клетчатой шотландки и с сеточкой для волос на голове, крепко держащую за ухо вырывающегося Малфоя.

— Вас ждёт дисциплинарное наказание! — вскричала она, увидев, кто перед ней. — И двадцать штрафных очков! Как вы посмели ходить по школе посреди ночи?!

— Вы не понимаете, профессор! — визжал стоящий на цыпочках Малфой. — Уизли — он скоро будет здесь! С драконом!

— Что за чушь! — возмущённо вскинув брови, осадила его явно недовольная всем этим заместитель директора. — Как вы смеете мне лгать?! Идёмте, мистер Малфой, а утром я поговорю о вас с профессором Снейпом!

— Малфоя ждёт наказание! — радостно выкрикнула буквально светящаяся от восторга девочка. — Я так счастлива, что даже петь хочется!

— Не стоит радоваться чужому несчастью, — чуть насупившись постарался осадить пошедшую в разнос потянучку Гарри. — Оглянуться не успеешь как сама вляпаешься.

— Сказал тот, кто сам по школе в час ночи шляется.

— Я не шляюсь, я от директора иду! — горячо возразил совсем не радующийся тому, что их вообще встретил Гарри. Но делать было нечего, да и мальчишки выглядели в конец измождёнными. Именно так и вышло, что с башни они спускались вместе, помог на свою голову. В беде не бросил. Вот только у выхода их уже ждали. И слушать что-либо Филч отказался, да и впрягся Гарри сам.

Филч повёл их прямиком в кабинет профессора МакГонагалл, где они молча сидели, ожидая появления профессора. Гермиона дрожала и больше уже не огрызалась и уж тем более не радовалась, вместо этого едва сдерживая слезы. Гарри же был совершенно спокоен. Хотя он прекрасно понимал, что влип и что сам виноват в том, что не стряс с директора пропуск. Заслушался, засмотрелся, зазевался и вот она расплата.

— Я никогда бы не поверила, что вы способны на такой поступок, — медленно выговорила она. — Мистер Филч сказал, что вы поднимались на астрономическую башню. Сейчас час ночи. Объяснитесь, — сухо потребовала уже избавившаяся от своей сеточки и приведшая себя в долженствующий вид заместитель директора.

И на памяти Гарри это был первый раз, когда потянучка и не знала, что сказать. Уткнулась в пол и вид приняла до крайности виноватый.

"Ну ничего себе! Она, оказывается, и так тоже может", — с восхищённым изумлением подумал рассматривающий товарищей по несчастью Гарри. Не то чтобы он боялся, скорее даже в строгости до наоборот. Исключат? Да нет, вряд ли, дети и не такое вытворяют и ничего. А если даже и да, ему то от этого что? Эгоистично, скажете? Да, наверное, и тем не менее об этой возможности Гарри нисколечки не пёкся. Замок как замок, уроки как уроки. Ничего нового, ничего интересного. Скорее в строгости до наоборот, то нельзя, это не делай.

“Мистер Поттер, я всё понимаю и тем не менее” — вот то, что он только и слышал в этих стенах. В основном от пекущегося о нём и его безопасности Флитвика. Понимал, принимал, выполнял и очень-очень завидовал. Всем тем, кто, да даже потянучке, для неё всё это новое, красочное невиданное. А ему? А ему шиш. Он за две недели каникул с учителем больше, чем за весь триместр узнал. Так Тацуя ещё и посетовал, плохому мол научат. Переучивай после. Переучиваться не хотелось, а потому где-то в самой глубине Гарри всё ж таки надеялся… но нет, не срослось.

— Кажется, я понимаю, что