Пленница Быстрого Ветра - Конни Мейсон

— Ты необыкновенная женщина, Ханна Маклин. Маленькая и хрупкая, но отважная, как воин. И еще ты очень юная и очень наивная. Но для меня пути назад нет. А еще ты очень много болтаешь, Воробышек, — он взял ее за руку, заставляя встать. — Пойдем, я покажу тебе, где собирать мыльные листья. Когда мы вернемся, давай ляжем на берегу и будем любить друг друга, а Дедушка-Солнце пусть смотрит на нас сверху вниз.

— Что это за шрамы? — поинтересовалась Ханна, проведя пальцами по едва заметным рубцам на широкой груди.

Раньше она их не замечала, наверное, потому, что они были едва различимы.

— Мне было пятнадцать зим, когда я участвовал в Танце Солнца.

— Танце Солнца? Что это такое? — ее пальцы застыли, она наслаждалась теплотой тела Быстрого Ветра, удивляясь собственной смелости и странной уверенности, что нет греха в том, чтобы лежать в объятиях этого мужчины.

Они так много раз сливались в любовном восторге, что она и счет потеряла, и каждый раз соитие было лучше предыдущего. После того как она узнала, что ее возлюбленный — белый, на душе стало легче, но по-прежнему казалось немыслимым до такой степени влюбиться в индейца.

— В каждом племени смысл Танца Солнца толкуют по-своему. Для чейенов это обновление мира. Перед участием в Танце Солнца воин произносит клятву, не столько для себя, сколько для племени. Клятва и ее исполнение приносят обилие дождей и хорошие ветры. Во время церемонии возводится вигвам и разжигается огонь, который олицетворяет жар солнца. Вход в вигвам должен быть направлен на восток, чтобы Небесный Дух мог войти и принести благоденствие.

— Такая сложная церемония, — сказала Ханна, целуя рубцы. — Но ты так и не объяснил, откуда у тебя эти шрамы.

— Сейчас объясню.

Прикосновение ее губ вызывало у него дрожь желания.

— Танец Солнца длится восемь дней. В первые четыре дня строится вигвам и выполняются особые обряды, смысл которых вряд ли ты поймешь. Последние четыре дня посвящены танцу в вигваме. Танцора называют Дающим Жизнь, потому как считается, что благодаря его танцу сила племени возрождается и оно становится более многочисленным. Через Танец Солнца проходят многие, но не все мужчины. Тебе это может показаться варварством. Мы называем этот обряд «висеть на шесте». Дающий Жизнь просит шамана помочь ему, и шаман прикрепляет концы двух веревок к крючьям шеста, располагая их таким образом, чтобы они находились на высоте груди стоящего человека. Затем он прорезает по два отверстия в коже над обоими сосками и продевает шест между каждой парой отверстий так, что лишь узкие полоски кожи удерживают шест у груди.

— О, нет! — в ужасе выдохнула Ханна. — Должно быть, это ужасно больно.

— Больно, но не так страшно, как тебе кажется, — пожал плечами Быстрый Ветер, гордясь тем, что прошел испытание. — Свободные концы веревки закрепляются, и Дающий Жизнь танцует привязанным к шесту всю ночь. Если к утру ему не удалось освободиться, прорвав полоски кожи, шаман прорезает их, и обряд считается совершенным. Чтобы облегчить боль, Дающий Жизнь дует в свисток, призывая на помощь духов, которые должны облегчить его страдания.

— Ты прав, я не понимаю, — согласилась Ханна, в голове у нее не укладывалось, как может человек добровольно согласиться на подобные страдания. — Зачем индейцы терпят такую боль?

— По многим причинам, — ответил Быстрый Ветер. — Прежде всего, это средство разжалобить духов и добиться удачи и благоденствия. Кроме того, проявление мужества, очень ценимого индейским народим. К стойким воинам относятся с большим уважением.

— А почему ты согласился стать Дающим Жизнь? — она старалась понять, что побудило Быстрого Ветра пройти через муку, но мотивы его поступка оставались недоступными ее пониманию.

— Я сделал это, чтобы показать, что являюсь чейеном, несмотря на белую кровь. Я хотел доказать свою храбрость. В пятнадцать лет я искал самоутверждение и мечтал пройти через Танец Солнца. Мне необходимо было заслужить похвалу и уважение моего народа. После моего Танца Солнца никто не смог бы сомневаться, что я настоящий чейен.

Руки Ханны блуждали по его груди и плечам, она восхищалась гладкостью золотистой кожи и твердостью мускулов. Ханна не представляля себе, что будет, когда закончатся эти семь дней их жизни в свадебном вигваме, но собиралась насладиться этим временем сполна. Она считала, Быстрый Ветер женился на ней лишь для того, чтобы его рабыня избежала смерти, и беспокоилась, как бы он не отдал ее Сломанному Носу, когда она ему наскучит. Без сомнения, скоро Быстрый Ветер вместе с остальными снова отправится в набеги и сражения, и Ханна очень боялась, что однажды он не вернется. Было страшно подумать, что она окажется в руках дикарей без его защиты.

— а о чем еще ты мечтал? — спросила она.

Когда руки Ханны гладили его, Быстрый Ветер едва мог соображать, и потому он оставил вопрос без ответа. Никогда прежде не испытывал он таких чувств к женщине. Быстрый Ветер сам недоумевал, что заставляет его желать эту женщину больше всех остальных. Тело Быстрого Ветра напряглось, глаза заблестели, как расплавленное серебро.

— Я расскажу тебе… позже…

Опрокинув Ханну на спину, он завладел ее губами, заглушая ответ. Быстрый Ветер недолго размышлял, нравятся ли ему поцелуи. Он целовал жену жадно, заставляя нежные губы открыться в ожидании вторжения его языка. Он пылко погружался в сладостную влажность рта возлюбленной, пока у Ханны не перехватило дыхание и не закружилась голова, к ней подкатывало забытье страсти. Быстрый Ветер оторвался от губ Ханны и стал покрывать легкими поцелуями ее глаза, щеки, нос. Порхающие поцелуи разжигали огонь у него в крови, руки ласкали ее груди, до сладостной боли возбуждая соски, твердеющие от желания.

Ладони Быстрого Ветра удивительно нежно скользили по телу возлюбленной, ее тихие стоны называли неудержимое желание проникнуть в зовущее лоно и вознестись на вершину страсти. Невероятным напряжением сил ему удалось подчинить своей воле мощный порыв, и он продолжил до беспамятства возбуждать Ханну, наслаждаясь откликом ее тела на его прикосновения. Рука скользнула между ног. Ханна уже ждала его, влажная и теплая, но ему хотелось доставить ей как можно больше удовольствия, чем когда-либо прежде.

— Быстрый Ветер… пожалуйста…

Он знал, о чем она просит, но не был готов утолить ее голод.

— Скоро, Воробышек, скоро…

Лицо Быстрого Ветра застыло от страсти, неодолимой и всепоглощающей, мускулы напряглись. Ни одна часть ее тела не осталась неосвященной чудесной магией его колдовства. К тому времени, как он обхватил Ханну за талию и посадил верхом на себя, она уже умоляла, не в силах сдержать желание:

— …пожалуйста…

— Сейчас, Воробышек, сейчас…

Он приподнял ее и опустил прямо на свое великолепие мужественности. Быстрый Ветер пронзил Ханну так глубоко, что она выгнула спину, запрокинула голову и вскрикнула.