Серебряные слезы - Татьяна Тронина

– Я знаю только то, что ее бывший муж не был твоим отцом, – стала торопливо объяснять Алиса, видя мое разочарование. – Да это все знали! Твоя мама его просто ненавидела и хотела сделать ему больно. Но погоди расстраиваться, Лизок, сейчас мы вычислим твоего отца логическим путем.

Я хотела засмеяться, но у меня не получилось.

– Вы думаете...

– Я уверена! – воскликнула она, закуривая следующую сигарету. – Вот погоди... После того, как твоя мать рассталась с этим нахалом Синицыным, она сразу же познакомилась с одним молодым художником... У него еще был друг, который рисовал дивные подмосковные пейзажи... – Алиса зажмурилась, словно силой заставляла себя погрузиться в прошлое. – Да-да! Я все точно помню... Мне очень понравился тот молодой человек, ведь именно поэтому я тоже занялась живописью... Правда, скоро бросила – терпения не хватило. Хотя это было так стильно...

– И что же мама? – взволнованно перебила ее я.

– Так вот – было два друга-художника, и с одним из них у твоей мамы закрутился очень серьезный роман. Сейчас попытаюсь сопоставить даты... – Алиса опять зажмурилась, а потом внезапно вытаращила глаза. – Боже мой, то был точно он, твой отец! Меньше чем через год родилась ты, я очень хорошо помню... Раньше мне было как-то все равно – кто, от кого, но теперь, когда с этим вопросом пришла ко мне ты...

– Вы помните его имя? – с надеждой спросила я.

– Да! У меня и адрес его где-то должен быть! Все дело в том, что мне очень нравился его друг – тот самый молодой человек, который рисовал пейзажи, и я, честно говоря, на кое-что надеялась... Но не получилось. Да! Ничего не получилось...

Она полезла в шкаф и достала оттуда тетрадь.

– Вот его адрес.

– Кого? – испуганно спросила я. – Того, кто вам нравился?

– Да нет же, его друга, с которым у твоей мамы был роман. Твоего отца. Голову даю на отсечение – именно он и был твоим отцом.

История была более чем правдоподобная при всей ее запутанности и наличии еще нескольких посторонних лиц, но тем больше она вызывала доверия. Надо же, я добилась от Алисы толку, несмотря на всю ее любовь к стилизации.

– О, дайте мне скорее...

– Вот – Брусникин Гена и телефон... У него еще мастерская была в самом центре!

«Выходит, на самом деле я Елизавета Геннадьевна Брусникина, – зачарованно подумала я. – Господи, неисповедимы пути твои... Может быть, мой отец даже не знает о моем существовании! Обрадуется ли он мне, когда я найду его? Надеюсь, что да. Ведь мне ничего от него не нужно...»

– Почему они расстались? – спросила я Алису, заканчивая разговор.

– Кто? Гена и твоя мама? Поссорились. Она на него обиделась.

* * *

Я чувствовала: мне непременно надо найти своего отца. Тем более – после ужасной истории с Аркадием Елисеевичем Синицыным! В этот раз, я была уверена, никаких эксцессов произойти не должно. Во второй раз мне не придется запираться в темной ванной комнате – хотя бы потому, что дважды в одну воронку снаряды не падают. Мой настоящий отец – тонкий, интеллигентный человек. Художник!

Я бросилась искать его на следующий день после того, как побывала у Алисы, не хотелось откладывать дело в долгий ящик.

Был ноябрьский дождливый вечер – темный и холодный. Какая-то неведомая сила вытолкнула меня из теплого уюта квартиры под противный и нескончаемый дождь. В метро все хлюпали носами и трясли мокрыми зонтиками – не самое лучшее время для прогулок, но меня это мало трогало.

Адрес указывал на один из переулков возле Бульварного кольца. Первоначально я обрадовалась, что не придется ехать далеко, на «спальную» столичную окраину, но потом поняла, что рано обрадовалась: по переулочкам-то транспорт не ходит. Пришлось долго идти по мокрому бульвару, потом по многочисленным кривым и узким улочкам, сворачивая то вправо, то влево...

Некоторые старинные московские уголки бывают столь неожиданно безлюдны, что в них страшно заглядывать. Очень мало осталось таких мест, но пока они есть. Через годик-другой и здесь наведут порядок – снесут низенькие домишки с узкими окнами, поставят вереницей сверкающие стеклом банки и офисы, откроют рестораны и непременно – чистенькие аптеки, налепят золотых вывесок, а у мраморных лесенок займут свое место серебристые плевательницы и грозные охранники в черном... Хорошо это или плохо? Москва меняется. На смену Москве уютной, патриархальной приходит Москва двадцать первого века.

Я долго шла по узкой пустой улице, потом оказалась в темном глухом дворе, где качался единственный фонарь, освещая мокрый черный асфальт. Я ругала себя почем зря за то, что забрела в такое жуткое место, но, как ни странно, ноги продолжали нести меня вперед, в глубь двора, где вполне могла скрываться целая толпа маньяков различной специализации. Но адрес, который дала мне Алиса, указывал именно сюда.

В общем, я дошла до глухой стены. Она была разрисована граффити – зловещие сцены, живописующие ад. Черти, раскаленные сковороды, зеленые лица покойников, багровые языки пламени и все такое прочее. Самое интересное, что в стене не было двери. Лишь лестница, ведущая вниз. Прямо в ад.

Я посмотрела на железные перила, по которым стекали капли дождя, и стала спускаться вниз. Как будто мне надо было пройти сквозь все круги ада – до счастья, к которому я стремилась, добраться было нельзя.

Внизу лестницы обнаружилась железная дверь с кнопкой звонка. Я нажала на нее, не слыша самого звонка, и стала ждать.

Открыли мне сразу, без всяких вопросов. В освещенном проеме передо мной возник немолодой мужчина с короткой седой бородкой и равнодушными усталыми глазами. Сердце мое дрогнуло.

– Вы – Брусникин? – спросила я.

– Он самый. Проходите.

И я прошла внутрь, уже ни о чем не беспокоясь. Он Брусникин, он мой отец. Он защитит меня от всех страхов и будет провожатым в этом аду...

Я, конечно, сильно преувеличивала – внутри помещение выглядело очень прилично. Даже стильно – наверняка над ним поработал хороший дизайнер. Маминой подруге Алисе здесь бы понравилось – все было оформлено под лубяную старину: обшитые деревом стены, половички на полу, грубоватые светильники в виде персонажей русских сказок. Впрочем, много я разглядеть не успела – Брусникин повел меня по длинному коридору.

– Здесь гардеробная, можете скинуть плащик. И зонтик тоже здесь можно оставить...

«Интересно, есть ли у него семья? Вдруг нынешней его жене не понравится мой визит?»

Хозяин ни о чем не спрашивал меня. Словно давно ждал. Или предчувствовал...

– Вот сюда, здесь у меня мастерская.

После гардеробной я оказалась в большой зале, хорошо освещенной. У стен стояли картины.

– Ходите, смотрите... Словом, выбирайте, какой стиль вам нравится.

«Опять стиль! – с ужасом подумала я. – С ума, что ли, все посходили!»