Мазохизм смерти и мазохизм жизни - Бенно Розенберг

самого основательного обсуждения. Тезис Канта, что время и пространство – необходимые формы нашего мышления, сегодня может стать предметом дискуссии, основывающейся на определенных психоаналитических данных. Мы узнали, что сами по себе бессознательные душевные процессы – «вневременные». Это, прежде всего, означает, что они не упорядочены во времени, что время ничего в них не меняет и что представление о времени нельзя к ним применить. Это негативное свойство, которое можно ясно представить себе только через сравнение с сознательными душевными процессами. По-видимому, наше абстрактное представление о времени целиком определяется принципом действия В-Сз и соответствует самовосприятию последней» (Freud, 1981a, p. 70; курсив мой. – Б. Р.). Следовательно, речь идет о самовосприятии, интегрирующей части отношения себя с самим собой, которое реализуется при мазохизме, именно оно является источником представления о времени. Таким образом, именно мазохизм делает возможным узнавание субъекта собой самим, давая тем самым ему возможность иметь свою историю, упорядочить свою внутреннюю жизнь во времени.

Здесь Фрейд говорит о работе системы Восприятие – Сознание, и мы думаем, что он не случайно использует слово «работа». Работа по проработке, чтобы не говорить лишь о ней, в последней инстанции является возможностью интегрировать систему В – Сз в Я, что до этого (еще в момент переработки) было вытеснено из-за того, что вызывало неудовольствие. Было бы верным утверждение, что относительное неудовольствие принимается в момент переработки (без которой это бы было невозможно) по причине того, что в этот момент присутствует ядро первичного эрогенного мазохизма Я, который делает это возможным.

в) Мазохизм и формирование первоначального Я

Если допустить, что первичный мазохизм и сам мазохизм первоначально является точкой встречи субъекта самим с собой, он становится, таким образом, местом, где субъект рождается для самого себя, где формируется Я. Субъект, самость (самость в этом случае является сиюминутным восприятием архаического Я самим собой) рождается, следовательно, благодаря первичному объединению – сплетению влечений – это соответствует тому явлению, которое Фрейд определяет как первичный мазохизм. Необходимо быть внимательным, я думаю, к изобилию физиолого-биологических выражений, использованных Фрейдом на полстраницы, когда он пишет о первичном мазохизме. Так, говоря о совозбуждении, он пишет, что это «инфантильный физиологический механизм», а также, что он является «физиологической основой», на которой строится эрогенный мазохизм. В любом живом существе включены в работу два вида влечений, «внутри живого существа (многоклеточного)» либидо встречает влечение к смерти, которое «пытается воздействовать на это клеточное существо» и свести его к «состоянию неорганической стабильности». Но прежде всего имеет место эта встреча влечений, связывание или сплетение влечений происходит на уровне живого организма: «…другая группа этих влечений стремится прямо к сексуальной функции…» (Freud, 1973b, p. 291).

Настойчивость Фрейда по поводу физиобиологии является, быть может, его способом сказать нам, что связывание-сплетение влечений происходит на органическом уровне, но что оно также является первым эскизом психической жизни. Первичное связывание влечений, или первичный мазохизм, является переходной частью между органическим и психическим.

Необходимо более точное описание процесса связывания влечений, реализации связывания либидо и влечения к разрушению. Мы знаем, что Фрейд не был слишком точен в этом вопросе, однако же, я думаю, он оставил нам достаточно указаний для того, чтобы мы могли получить достаточное представление об этом. Нам кажется, что основным аспектом является то, что сплетение влечений может происходить лишь при наличии объекта (его репрезентации). Объект инвестируется двояко: влечение к смерти старается разрушить, разбить, разложить этот объект и, с другой стороны, либидо старается параллельно со своими сексуальными целями сохранять объект инвестиции, поддерживать его. Либидо старается связывать там, где влечение к смерти старается развязывать, разъединять. Таким образом, объект становится условием, цементом сплетения влечения, его посредником. Обычным становится состояние некоторого объединения-разъединения влечений, то есть относительного их объединения. Это проявляется двойным – любовь-ненависть – отношением к объекту, к которому Фрейд обращается вновь с 1920 года, введя дуальность влечения к жизни – влечения к смерти[27]. Тем самым амбивалентность становится типичным примером двойного инвестирования объекта, примером частично неудавшегося связывания влечений, «незавершенного слияния» (произошедшего лишь частичным образом): «Возникает также вопрос, не следует ли понимать регулярно встречающуюся амбивалентность, усиление которой мы так часто обнаруживаем при конституциональной предрасположенности к неврозу, как результат расслоения; но только она настолько исконна, что ее следует рассматривать, скорее, как не произошедшее смешение влечений» (Freud, 1981b; курсив мой. – Б. Р.). Амбивалентность является константой при инвестиции объекта, уровень амбивалентности и степень связывания влечений находятся в соотношении обратно пропорциональном: чем больше амбивалентность, тем меньше связывание влечений. При меланхолии мы становимся свидетелями своеобразной демонстрации обратной ценности объекта для связывания влечений: потеря объекта провоцирует или запускает разъединение влечений (которое всегда остается относительным). Я идентифицируется с объектом, разрушительный элемент концентрируется в Сверх-Я, который становится «чистой культурой инстинкта смерти»(ibid., p. 227).

Такое описание связывания влечений, обусловленного, по сути, посредством объекта, соответствует тому, что мы можем назвать вторичным связываем влечений; первичное связывание, напротив, проистекает вокруг Я-субъекта и более всего связывание влечений обусловливает само его существование. Я может формироваться лишь при условии связывания влечения к смерти, в противном случае любой эскиз первичного Я оказывается разрушенным. Таким образом, так как первичное связывание влечений эквивалентно первичному эрогенному мазохизму, первоначальное Я мазохистично, иначе оно не может ни существовать, ни сохраняться. Следовательно, первичный эрогенный мазохизм является условием формирования Я и одновременно первой формой структуризации-организации Я. В реальности первичное связывание влечений, эквивалентное первичному мазохизму, не является условием для первичного Я; они появляются одновременно. Мазохизм является крайним местом, где вещи связываются; именно в связывании влечения к смерти влечением к жизни формируется первый узел устойчивой психики. Именно в состоянии эротизированного первичного дистресса, реализуется (появляется) первичный эрогенный мазохизм: именно там субъект узнает самого себя, именно там происходит рождение архаического Я – основы субъекта, также мазохизм является источником внутренней временности – постоянства, и он станет или уже является первым наброском аутоэротической (мазохистической) жизни, другими словами, первичным наброском инфантильной полиморфной извращенности.

Это свидетельствует о том, что противопоставление, которое мы пытаемся установить между вторичным связыванием влечений, реализующимся посредством объекта, и первичным связыванием влечений, которое происходит вокруг Я-субъекта, является ограниченным и относительным. В действительности, если мы обратимся вновь к диаде мать – ребенок, то появится мысль о том, что именно мать имеет своей задачей связывать влечение к смерти посредством либидо, тогда как ребенок не может этого делать сам. Это подчеркивает значимость первичного объекта, матери, которая подготавливает и обуславливает первичное связывание влечений. Эта архаическая задача матери – объединить-связать влечения – имеет важное