Знак Зевса - Анатолий Гаврилович Ильяхов

выдавал решительный громкий голос и уверенная походка. Антипатр был высокого роста, крупный телом, скорее, громоздкий. По крайней мере, так показалось Филиппу, когда он увидел долгожданного гостя в дверях кабинета. Длинные ухоженные волосы Антипатра крупными волнами падали на полные плечи, спереди они доходили почти до бровей, скрывая лоб. Гость и хозяин встретились взглядами. В чёрных, настороженно прищуренных глазах Антипатра испытывающие огоньки.

– Хайре!

В приветствии он коснулся широкой ладонью своей груди – жест честности и открытости отношений. Филипп ответил улыбкой, будто давнему другу, сделал шаг навстречу. Обоим сразу показалось, что они открыты друг для друга, что случается крайне редко среди подозрительных и суровых македонян.

После обычного обмена приветствий, разговора о непростой дороге в Эги и погоде они перешли в небольшую уютную трапезную. Засуетились слуги. Подоспел ужин, соблазняющий дразнящими запахами мясных блюд, сдобренных острыми македонскими приправами. Пока они неторопливо насыщались, обсуждая достоинства вина, узнавали друг о друге: Антипатр, оказывается, обожал устриц и фаршированных поросят. Филипп в пище был менее требователен, вино употреблял без особого увлечения определёнными сортами, а пил, будто жажду утолял. Антипатр оживился, когда Филипп похвастался содержанием винария – винохранилища. Слуга принёс высокий глиняный кувшин с узким горлом, запечатанным гипсовой лепёшкой. Густая пыль свидетельствовала, что кувшин долго хранился в темноте и прохладе подземелья. Антипатр оживился:

– О, только очень ценное вино могли затворить таким необычным образом!

– Да, это так, уважаемый Антипатр, – загадочно улыбнулся Филипп, – вот и соответствующие записи. – Он показал на дощечку, прикреплённую к горлышку кручёной ниткой красного цвета. – Сколько вина в кувшине, сорт винограда и год, когда собрали урожай. Даже есть сведения о составе земли, на которой стоит виноградник.

Антипатр восхищённо зацокал языком.

– Старое вино! Чудесное вино!

– Да, такое вино пьют только боги и мы с тобой, уважаемый Антипатр, – отозвался Филипп. Взял с подноса небольшой бронзовый топорик и… одним взмахом срубил горлышко.

Тонкий аромат летних трав заполнил помещение. Виночерпий стал наливать в чаши вино, цветом похожее на кровь раненого оленя; вино выливалась из кувшина толчками, нехотя, заполняя чашу, будто это был жертвенный алтарь Диониса. Антипатр бережно коснулся губами края чаши, сделал небольшой глоток и закрыл глаза, испытывая радость необыкновенного ощущения.

– Настоящая кровь Диониса! В вине ощущается сладость сушёного винограда, он даёт изысканный привкус в дополнение к аромату свежего винограда.

Вино оказалось достойным, чтобы застольники употребили его себе в удовольствие. В приятном времяпрепровождении кувшин медленно опустошался. Наконец, Филипп направил разговор в нужное русло. Вначале поделился впечатлениями об охоте в окрестностях Эги. Антипатр, страстный охотник, поспешил откликнуться:

– Охота – достойное занятие царей и смельчаков.

– Это так, и всё-таки охоту я отношу к досугу. А досуг – не главное занятие для македонянина. Защита отечества от врагов – вот наш удел.

Гость согласно кивнул, и Филипп повел разговор, ради которого они встретились:

– Старая истина, что нет ничего сладостнее отечества. Можно наслаждаться созерцанием бесчисленных чудес в чужих краях, восхищаться великолепием и могуществом чужих городов, пышностью строений, но забыть родину невозможно, ибо она дала нам жизнь, учит нас и воспитывает. Всему, что люди считают священным и исполненным высокого смысла, научила их родина!

Антипатр огорчённо махнул рукой.

– Не все в Македонии так считают. Удельные князья, которые прячутся по родовым имениям, не воспринимают царскую власть. Не понимают, что Афины, Спарта и Фивы только и ждут, когда князья перебьют друг друга ради собственного тщеславия.

– Да, ты прав, Антипатр, если князья не объединятся вокруг престола, Македонии не быть сильным государством. Но как нельзя человеку жить без надежды на лучшее, так нельзя оставлять надежду на лучшее будущее нашего отечества. Тот, кого македоняне изберут царём, должен силой и волей прекратить междоусобицы. Только после этого мы станем одним македонским народом, единым с эллинами!

– Ты прав, Филипп! – сдержано согласился Антипатр. – Но как не ошибиться в выборе царя при том, что в Македонии проживают пэоны и бриги, пиерийцы и боттиэйцы, эдоны и меды, и еще многие племена, у кого течет иллирийская или даже фракийская кровь. Какой царь будет всем угоден?

– Царь в Македонии нужен, чтобы соединить все племена в одну нацию македонян, объединить разрозненный народ вокруг престола. Боги распорядились, чтобы мы говорили на одном языке, поэтому мы уже одна нация – македоняне. Македоняне с греками общаются на языке койне – значит, мы должны жить в единой Элладе.

Филипп в возбуждении задел керамическую чашу, она упала и разбилась. Это его не остановило.

– Македонскому царю следует не только вернуть былое могущество страны, но и земли, которые растащили наши враги при прежних правителях. А затем нужно убедить македонян и греков не воевать друг с другом, потому что мы – эллины. Пусть эллины убивают персов, общих врагов Греции и Македонии. Хватит персидским царям покушаться на наши города, осквернять наши святыни! – В голосе Филиппа зазвучала страстная убеждённость.

Антипатр вскинул на него оценивающий взгляд.

– Македоняне не найдут лучшего царя, чем ты, Филипп. Я с тобой. Вот моя рука.

Филипп ощутил крепкое рукопожатие друга, готового на всё.

* * *

Дружеское застолье в Эгах затянулось почти до утра. Антипатр был поражён глубокими знаниями Филиппа в военном ремесле. Зрелый полководец и участник многих сражений впервые услышал от него, каким быть настоящему стратегу. Ему понравилось сравнение стратега с архитектором, строящим большой крепкий дом из отдельных материалов: вот камни и бревна, песок, известь и черепица, разбросанные пока в беспорядке; необходимо со всей тщательностью класть кирпич за кирпичом и один ряд за другим, и также все прочие материалы по порядку. Так и армия стратегом строится, говорил Филипп, из отдельных частей.

У Филиппа был готов заняться реорганизацией македонского войска, но для этого нужны царские полномочия. Он говорил об этом с воодушевлением, доходчиво излагая мысли:

– Войско – это всегда живой организм: его руки – легковооружённая пехота, туловище из гоплитов – тяжеловооружённых воинов, ноги – быстрая конница. А всему голова – полководец, стратег, который отличается от прочих командиров и воинов лишь тем, что умеет ими всеми правильно распоряжаться. При этом стратег предельно заботлив к каждому воину и энергичен, вынослив и находчив, расточителен и щедр, и одновременно жаден. Но осторожность не должна мешать его отваге в сражении.

Следом он перешёл к единоначалию в армии, определяя стратегу необычные функции:

– Начальник над войском, армией, является не только главным командующим во время сражения. Он остаётся полководцем и в мирное время, без устали обучая командиров и воинов искусству воевать, новым приёмам боя, полагая, что старательное обучение