Останься в моём сердце - Тася Лав

Нет.

Он глянул в зеркало заднего вида и резко сдал назад. Я не успела ничего сделать, как машина рванула с места, оставляя клубы пыли за собой.

Я рухнула на землю, так же где стояла. Асфальт больно ударил по коленкам, упираясь в них самыми острыми краями.

Но разве боль замечается в такие моменты?

Точнее физическая приглушена. Но та, что бушует в душе, только набирает обороты.

Слезы капля за каплей начали падать на мои упирающиеся в пол руки.

А в голове одна мысль «Я его потеряла?»

Поднялась, осознанным кусочком мозга напоминая себе о Леше, наблюдающим с лавочки. Мне не нужны лишние свидетели собственного горя. Тем более его виновники.

В прострации побрела в сторону дома, заметив на земле брошенную Максом розу. Взяла рассмотреть поближе и прижала к сердцу. Со стебля снова аккуратно срезаны все шипы.

— Прости, но я должен был попробовать, — глухо произнес Леша, с сочувствием взирая на меня.

— Лучше бы ты… — мой голос раздался откуда-то издалека, — с Викой попробовал построить нормальные, крепкие отношения. А не кидаться на другую, как только она позовет. Она между прочим страдает … не хуже меня сейчас.

Он ничего не ответил. Просто смотрел с все тем же раздражающим состраданием.

Бесит.

К горлу подступила новая, более мощная порция слез, и я, не прощаясь, рванула в подъезд. Правда не успела донести их до своей комнаты, разрыдалась прямо в лифте, прислонившись спиной к его холодной железной стенке.

Я смотрела вверх, на лампочки, ослепляющие меня своим светом. Казалось, что подъем вечен, а свет усиливается и все больше расплывается под натиском слез.

Лифт его дернуло, и это вернуло меня в реальность. Но ненадолго.

Закрывшись в своей комнате, я ревела несколько часов, пытаясь набрать Максу. Конечно же, мой номер телефона давно полетел в черный список. Но я упорно продолжала звонки в никуда в надежде, что он передумает и разблокирует. Подушка намокла под грузом моего плача, хоть выжимай.

Хлопнула входная дверь — родители вернулись домой. Притихла, скинув подушку на пол и уставившись невидящим взглядом в потолок. Я не только не хотела показывать свое состояние, просто слезы кончились. Я выжала себя всю. Голова заболела, а глаза опухли.

Пожалуй, закрою их.

Да, так лучше.

Шепот мамы.

— Да спит она наверно, умаялась.

Я перестала двигаться, выровняв дыхание. Пусть думают, что я сплю.

Тихий скрип двери, означавший ее открывание и затем закрытие. Они убедились в моем глубоком сне.

Да и правда как-то тяжело уже снова открыть глаза. И мысли какие-то тяжелые … стали …

Подремлю немножко …

***

Меня разбудил веселый и игривый луч солнца, совершенная противоположность моему настроению и состоянию.

Голова гудела как котел, и я еле спихнула себя с кровати. Почти ползком добралась до кухни. Аптечка, кружка воды.

Я буквально стекла снова на пол, слегка прикрыв веки и облокотившись на кухонную тумбу. Жду, пока таблетка подействует.

Сейчас голова скрипела своими резко заржавевшими от моих вчерашних страданий шестеренками. В памяти четко восстанавливался вчерашний вечер, но лучше бы он забылся. Или стерся из памяти всех. Особенно Макса.

Макс!

Подскочила, резко охреневая от потемневшего в глазах мира. Да и вестибулярка дала сбой и я неплохо качнулась назад, приложившись затылком об полку.

Шипя, побежала делать свои утренние дела. У меня появилась цель — объяснить все Максу, и это давало сил на все. Появилась надежда, ведь он никуда не сбежит от меня с лекций.

Набрала Алисе, упрашивая срочно отвезти меня в университет.

— Давно не видела от тебя такой прыти к учебе, — пошутила она, предчувствуя изменения в моем состоянии.

Тоналка спасет мир. По крайней мере, сейчас она выручала мое измученное лицо, поэтому я ее особо не жалела. Вроде пришла к какому-то удовлетворению. Если не приглядываться, можно и не заметить, что я просыпалась ночью и продолжала плакать. Затем засыпала и снова просыпалась.

Мда, ночка еще та вышла.

Правда от внимательных подруг макияж не спасает.

— Ты плакала? — она сканировала меня взглядом. Я же продолжала глупо улыбаться, показывая этим, что у меня все хорошо. — А ну признавайся.

А собственно, зачем мне от нее скрывать …

Стерла с лица вымученную улыбку.

— Меня вчера Леша поцеловал на глазах у Макса.

Алиса удивленно ругнулась.

— Теперь понятно почему Макс мне не отвечает, — Богдан поправил зеркало заднего вида.

Порой забываю, что он с нами и все слышит.

— Скажу в свою защиту, я этого не хотела. Он ко мне сам полез, хотя я ему все высказала.

— Удивительная природа мужчин, — подруга развела руками, а Дан хохотнул.

— Не тащи туда всех парней, — поцокал парень своей девушке, — Просто Леха походу не разобрался в себе. Мы чаще всего неуверенность прикрываем напускной твердостью и решимостью. Это как огромная оболочка, за которой ты существуешь. Разобрался в себе и она спадает, остается только настоящее Я.

— А к нему это как относится? — не поняла я.

— Ну как-как. Он не уверен в любви к своей девушке, не уверен в сказанных тобою словах, и, думаю, будет не уверен, вернуться ли обратно к ней. Настолько наслышан, он не сомневается только в спорте, но там же думать не нужно, — Богдан подмигнул мне.

— Это просто твое предположение, — протянула, нервно разминая пальцы.

— Да, это теория поведения. Но мы никогда не будем знать истинных причин его поступков. Может, по моей версии, а может из-за чего-то еще.

Мы притихли на какое-то время. Каждый думал о своем.

— Лиз, — позвал Дан.

— М?

— Максу сейчас не легче тебя. Он тебя действительно любит.

Сердце пропустило удар.

Любит …

«Пожалуйста, дай шанс выслушать меня!»

Первая лекция уже начиналась, и она как раз проходила у Нудятины. А это значит, мы должны сидеть вместе.

Должны были.

Но его место пустовало.

Я уже двадцать минут мозолила дверь взглядом, вздрагивая при каждом ее открытии. То это были одногруппники, то их забежавшие друзья с других потоков, и в конце концов в аудиторию зашла сама Лидия Андреевна. И стало понятно: он не придет на эту пару.