Хороший мальчик - Эль Кеннеди

– Джесс, – бормочет он опять.

Я снова обретаю голос.

– Мммм?

Он двигает бедрами, и по телу распространяется желание.

– У меня не было секса с июня.

Сказанное хриплым голосом признание удивляет.

– Почему-то мне в это не верится.

– Это правда. Я ни с кем не был с тех пор, как отлизал тебе на свадьбе.

Меня одолевает желание повернуться, чтобы посмотреть ему в глаза, оценить, правду ли он говорит. Но боюсь, что выражение его лица обрушит мою оборону.

– Я дрочу каждую ночь, думая о тебе, – хрипит он, щекоча губами ухо. – Поэтому, детка, почему бы тебе не спасти меня от мучений и не уступить? Ты же знаешь, что я доставлю тебе удовольствие.

В этом я не сомневаюсь. Я невольно обвожу взглядом квартиру-студию и останавливаюсь на массажном кресле. Каждый квадратный сантиметр тела начинает чесаться, как от грязи, а разум заполняют неприличные картинки. Блейк, расстегивавший штаны, пока я вылезала из своих. Зубы на шее, руки, игравшие с грудью. Низкий рык нетерпения, когда он усадил меня на член и…

– Джесс! Ты тут?

Мы отшатываемся друг от друга, услышав окрик. Я тут же беру нож, а Блейк перемещается на другую сторону стола. Мои щеки такие горячие, что могли бы устроить лесной пожар. Я молюсь, чтобы Джейми это не прокомментировал.

Брат заходит на кухню, снимая пальто.

– О, хорошо, что ты начала готовить ужин. Я умираю с голоду.

Он переводит взгляд.

– Привет, чувак, что ты тут делаешь? Уэс сказал, что после тренировки будет какое-то собрание по пиару.

Блейк кивает.

– Оно только для тех, кто будет играть на благотворительном турнире.

– А ты нет?

– Тренеры не хотели, чтобы я испытывал судьбу из-за травмы колена. Было бы глупо рисковать ради игры, которая не идет в зачет.

– Это точно.

Пока они вдвоем продолжают болтать, я режу лук и заставляю пульс успокоиться. Слава богу, что Джейми пришел домой именно в тот момент. Еще пять секунд, и я была бы согнута над столом, предоставляя тело Блейку, как собака во время течки.

Господи. Представляете, что бы было, если бы брат застал нас за этим? Он бы никогда потом не заткнулся.

Джесс

– Ого. Хэйли сделала для тебя исключение? – Вайолет глядит на меня поверх бокала, сморщив нос.

– Не такое уж особое. – Замечаю у себя в интонации попытки защититься. – Она сказала, что ничего страшного, что я не сдала наблюдения сразу. Она была рада получить их сегодня перед занятием.

Хотя я переживала целых сорок восемь часов, ожидая лекцию о необходимости все делать вовремя, вместо этого она сказала:

– Сегодня у тебя настроение получше. Это отделение тоже на меня сильно действует.

– Эм… – Сочувственный взгляд меня удивил. – Уверена, что смогу к этому привыкнуть.

– Привыкнешь, но не из-за того, что зачерствеешь. Скорее, работа медсестрой станет балансом между хорошим и грустным. Как только ты увидишь, что вносишь вклад, пугающие вещи будут восприниматься легче.

Я не делюсь этой мудростью с Вайолет, потому что не в настроении выслушивать ее брюзжание по этому вопросу. Или по любому другому. Мы сидим в баре десять минут, и я уже уверена, что это ошибка. У нас нет ничего общего. Да и девушка не перестает демонстративно хвастаться всеми знаниями, которые она отложила в лобной, теменной, затылочной и височной долях.

Завтра будет контрольная по анатомии центральной нервной системы. Кажется, что я наконец-то готова. Впервые в этом году чувствую себя уверенно.

– Мы с Эшли сегодня смотрели, что будет дальше по учебнику, – объявляет она.

Ну конечно. Эшли – одна из подруг-зубрил Вайолет.

– Сердечнососудистая система будет настоящим дном. Это в десять раз сложнее, чем завтрашняя контрольная. И, боже, Эшли сегодня перепутала вены и капилляры. Я, конечно, уверена, что она все выучит до теста, но ты вообще можешь в это поверить? – Она слегка трясется от отвращения при этой мысли. Я делаю в уме заметку загуглить потом «капилляры».

Моя уверенность падает, как пена поверх пива. Я заказала самые дешевые напитки. Изъяном в плане Блейка выпить с Вайолет является тот факт, что любимый бар его команды – «Стикс энд Стоунз» – совсем не дешевый.

К слову о Блейке, я задаюсь вопросом, когда он появится.

– А кто этот твой друг?

– Блейк Райли? А, он сосед брата. Ты его не знаешь. Хоккеист. В анатомии он не особо силен.

Стоп, это не совсем правда. Блейк очень хорошо разбирается в половых органах и, ну, моей нервной системе. Каждый раз, когда он меня касается, во всех синапсах случается короткое замыкание…

Я замечаю странный взгляд на лице Вайолет.

– Что? – спрашиваю я. – Что-то не так?

Она заговаривает приглушенным голосом, который я никогда не слышала:

– Ты же не серьезно. Блейк Райли – нападающий Торонто? – Ее глаза становятся как блюдца.

Опа. Я опять облажалась?

– Что? Тебе не нравится хоккей?

Она ахает.

– Сучка, я канадка. Конечно, я обожаю хоккей. Только не говори, что знаешь Блейка Райли.

Пожимаю плечами.

– Конечно, знаю. Все мои друзья из Торонто в хоккейной команде.

– Все. Твои. Друзья… – медленно повторяет она.

– Что, это странно?

Вайолет медленно переводит взгляд широких глаз выше моей головы.

– О боже. – Она прикладывает обе ладони к щекам и ахает.

– Йо! Малышка Джей! Что мы пьем?

Пришел Блейк. Но я не могу отвести взгляд от Вайолет, потому что с ней что-то не так. Она держится за лицо, открыв рот, словно воплощая картину «Крик» Эдварда Мунка. Это так необычно, что становится не по себе.

– Эй, ты в порядке? – Почему она держится за лицо? Она перестала его чувствовать? – У тебя… инсульт?

Блин! Какие признаки у инсульта? Обвисшее лицо, трудности с речью. И то и другое – есть!

Но внезапно она протягивает руку.

– Блейк Райли! Я огромная фанатка вашей игры. Тот гол в плей-оффе в овертайме против Питтсбурга был просто эпохальным. Вы самый плодовитый хоккеист.

Я делаю еще одну заметку, чтобы посмотреть позже, что такое «плодовитый». По всей видимости, у этого слова два значения. Я знаю только одно.

– Приятно познакомиться, – говорит Блейк, с энтузиазмом пожимая ей руку.

Я поворачиваюсь, чтобы поздороваться с ним, но он стоит так близко, что внезапно мы оказываемся лицом к лицу. Глядя на меня большими зелеными глазами, он моргает. И меня тут же охватывает жар. Знакомый зуд распространяется по венам, артериям, может быть, даже по капиллярам, если бы я знала, где они находятся.