История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний - Бартон Биггс

и бомбардировщики не подвергались опасности. Однако этот маневр дал RAF передышку, необходимую для отдыха пилотов и обслуживания самолетов. Позднее эксперты, пользующиеся всеми преимуществами ретроспективного анализа, категорически заявляли, что, не использовав свое уже почти достигнутое преимущество, прекратив борьбу с английской истребительной авиацией, Геринг потерял возможность завоевать господство в воздухе, без которого вторжение было невозможно осуществить.

С учетом современных знаний, можно предположить, что к 10 сентября Геринг и Гитлер пришли к выводу, что они не способны обеспечить успешного вторжения, и изменили тактику. Вероятно, это было мудрое решение. В то время было широко распространено мнение, что один немецкий солдат стоил двух-трех британских или французских солдат. Гунны были расой воинов[103], и средний немец был лучше обучен, вооружен, лучше мотивирован и находился в отличной физической форме. Но на британской земле силам вторжения пришлось бы иметь дело с возмущенным народом, и, вероятно, они были бы уничтожены после кровопролитной борьбы.

Теперь, благодаря доступу к архивам люфтваффе, известно, что потери в ходе Битвы за Британию были столь велики, что перспективы установления господства в воздухе оказывались крайне сомнительны. За период с 10 июля по 31 октября, время Битвы за Британию, RAF потеряли 915 самолетов; а люфтваффе – 1733. Черчилль сказал в Палате общин: «Никогда еще в ходе человеческих конфликтов столь многие не были в долгу перед столь немногими».

Бомбардировки Лондона: Город под бомбами…

В конце сентября Гитлер отложил вторжение до весны следующего года. Теперь немцы обратили все свое внимание на Лондон, чтобы сломить дух его жителей или, по крайней мере, сделать город непригодным для жизни. Каждую ночь до 3 ноября на Лондон налетали в среднем 200 бомбардировщиков. В то время техника ночных действий истребителей была еще не развита, поэтому RAF оказались почти беспомощны, а английские зенитные орудия производили много шума, но были неэффективны. Например, во время одного крупного налета 437 самолетов «Хейнкель-111» сбросили 450 тонн взрывчатых и зажигательных бомб, при этом был сбит только один бомбардировщик. Со временем технологии зенитного огня и навыки ночного боя британцев улучшились, но изначально Лондон был незащищенным городом и подвергся масштабным бомбардировкам.

Люди теряли свои дома и бизнес, и это поднимало вопросы компенсации. Детей отправляли из города в семьи, проживающие в более безопасных сельских районах. В то же время сложная система городской канализации была разрушена, и отходы сливались напрямую в Темзу, создавая угрозу здоровью людей. Жители Лондона почти каждую ночь проводили в холодных, сырых туннелях метро, где спать было почти невозможно, зато присутствовала угроза эпидемий. В октябре 1940 года опрос показал, что только 15 % лондонцев спали больше шести часов за ночь; 22 % – от четырех до шести часов; 32 % – менее четырех часов; 22 % – от четырех до шести часов; 32 % – менее четырех часов; и 31 % сообщили, что практически не спят.

Условия в туннелях были настолько ужасными, что не было ничего удивительного в том, что каждую ночь только половина населения Лондона заходила в метро. Туалеты на станциях метро не были приспособлены для постоянного скопления людей и были примитивными и грязными. В туннелях кишели комары и крысы. Тем не менее, с наступлением сумерек звучали сирены, люди прибывали с едой, напитками, одеялами и детьми и разбивали лагерь на железнодорожных платформах. Поезда продолжали ходить до полуночи, поэтому пассажирам приходилось пробираться через спящих людей. После ночной поездки женщина по имени Розмари Блэк написала в дневнике:

«В метро ужасающее, отвратительное зрелище. Глядя, как каждый коридор и каждая платформа на каждой станции по всей длине переполнены людьми, я не нахожу слов. Страдания этой жалкой человеческой массы, спящей, как черви, упакованные в консервную банку, – жара и вонь, грязь, бесконечный плач несчастных окровавленных младенцев, изможденные женщины с белыми лицами, кормящие своих детей, дети, зажатые и дергающиеся в шумном сне… если бы я хотела мучить своего злейшего врага, я не смогла бы придумать лучшего прокрустова ложа для этой цели»[104].

Даже туннели метро не были идеальной защитой. 14 октября 1940 года бомба, сброшенная неподалеку от станции метро «Балхэм», разрушила сложную инфраструктуру над платформой, где укрывались 600 человек. Свет погас, вода, сточные воды и газ хлынули внутрь. Началась паника, и, хотя 350 человек спаслись, 250 утонули в жутких сточных водах[105]. Другой ночью на станции «Бетнал Грин»[106] во время налета женщина споткнулась и упала на лестнице. Те, кто стоял прямо за ней, упали на нее, а остальные бросились врассыпную. В ту ночь 250 человек были либо растоптаны, либо задохнулись.

Однако, когда 1940 год перешел в 1941, а операция «Блиц» продолжалась, лондонцы приспособились. Семьи стали обзаводиться постоянными местами на платформах, возникла атмосфера соседства. Звучало хоровое пение, выступали странствующие менестрели. Люди знакомились, делились едой и напитками. Сложилась атмосфера «мы тут все вместе, приятель». В Олдвиче, в центре театрального района, знаменитые звезды спускались в метро после вечерних выступлений и давали представления. Удивительно, но, когда бомбардировки закончились, некоторые лондонцы, скучая по дружеской атмосфере, продолжали спать на платформах.

Тем не менее, налеты серьезно нарушали обычную жизнь города. Даже дорога на работу и обратно в разгар бомбежек была бесконечным испытанием. Смогут ли городские служащие продолжать работать? Позже в том же году люфтваффе представили новое, еще более страшное оружие. Парашютная мина, начиненная взрывчаткой, была длиной восемь футов, насчитывала два фута в диаметре и весила две с половиной тонны. Некоторые из них были бомбами замедленного действия, которые нужно было идентифицировать и обезвреживать, эвакуируя людей с большой территории. Некоторые были дополнительно заминированы, что делало их обезвреживание еще более опасным. Одна неразорвавшаяся парашютная бомба висела, покачиваясь на ветру, на рваном парашюте, возле самого большого резервуара для хранения газа. Парашют другой запутался в ограждении моста Хунгерфорд, пересекающего Темзу. За ними последовали зажигательные бомбы, которые также вызвали хаос. Но, как сказал Черчилль, «Лондон это выдержит».

К сожалению, бомбардировка имела несколько крайне неприятных побочных эффектов, а именно огромный рост преступности, особенно в городах. Разбомбленные дома были разграблены, число краж заметно возросло, а мелкие преступления и карманные кражи взлетели до небес. Число убийств в Англии и Уэльсе между 1939 и 1942 годами выросло на 22 %. Война разрушила узы гражданского общества, и богатые люди страдали, когда бесценные реликвии пропадали из клубов и частных владений. Состоятельные люди были вынуждены либо физически владеть своими ценностями в буквальном смысле слова, либо прятать их, чтобы предотвратить кражу. Очевидно, что уберечь драгоценности и столовое серебро было гораздо легче, чем антикварную мебель. Картины и скульптуры не представляли особого интереса для грабителей, но, с другой стороны, они были более уязвимы для бомбардировок. Одна очень старая и очень богатая леди