Флатус - Клим Вавилонович Сувалов

— Останови его, сказано тебе! — грозно рявкнул я.

От неожиданности девушка слегка подскочила, но тут же, послушно кивнув головой, встала на пути у громилы, выставив вперед руки. Евгений молча, не поднимая головы, оттолкнул ее в сторону, продолжая свой путь.

— Не выходит, — потирая плечо, ответила девушка. — Сами видели, что я для него, как пушинка.

— Хорошо, — произнес я, стараясь придать своему голосу больше спокойствия. — Развяжи мне руки, и обещаю, тебя не привлекут. Я тебя… отмажу.

— Вы не врете? — глаза девушки заблестели легкой надеждой.

— Не вру.

Взглянув на Евгения, она достала из своего сапога самодельную заточку и вложила в мою руку. Для чего миловидная особа носит в своей обуви холодное оружие, осталось для меня загадкой. Много неизвестного таит в себе Цыганский цирк.

Вновь кротко кивнув головой, девушка пошла рядом с глухим верзилой.

Изловчившись, я схватил заточку пальцами, принявшись интенсивно водить лезвием по веревке. Веревка значительно ослабла и сильным рывком, я разорвал путы, сковывающие меня. Без лишних промедлений, вцепившись руками в землю, я пихнул глухого громилу ногами по ребрам, вложив в удар всю имеющуюся силу. Евгений явно не ожидал подобного. Из-за резкой боли, он выпустил из рук мои ноги, отступив в сторону на один шаг. Я впопыхах принялся разрезать веревку, сковывающую ноги, но громила с волчьим оскалом развернулся и озлобленно двинулся ко мне. Как ящерица, я принялся отползать назад, петляя связанными ногами по земле. Тяжелыми ногами Евгений пытался раздавить меня, словно надоедливую букашку, но ему не хватало доли секунды, дабы попасть. И тут, в страхе уползая на руках, я неудачно оперся на левую конечность, повалившись на бок. В ту же секунду моя правая стопа звонко хрустнула, после чего невиданной силы боль растеклась по всему телу, вытащив из меня истеричный вопль. Сквозь оковы боли я взглянул на Евгения. Он самодовольно улыбался, прижимая мою стопу к земле. Кто бы знал, что он мог со мной сотворить в дальнейшем, если бы не миловидная девушка, которая навалилась на него всем своим хрупким тельцем. Потеряв равновесие, Евгений неуклюже повалился на меня и единственное, что я смог сделать сквозь непереносимую боль — выставить перед собой заточку.

Грузное тело Евгения рухнуло на меня, после чего прозвучал хлюпающий звук, вместе с которым в мое лицо плеснули капли крови, вырвавшиеся из шеи громилы.

С большим трудом я скинул тело Евгения и, с ужасом взглянув на него, увидел черную рукоять заточки, торчащую из шеи глухого здоровяка.

— Я убила человека! — схватившись за голову, завопила девушка.

— Ты спасла меня, — перерезав веревку и с трудом поднявшись на ноги, произнес я. — Обещаю, что тебя не посадят. Я расцениваю это как помощь полицейскому во время оперативной работы. Все будет хорошо.

— Вы не обманываете? — спросила девушка, подняв свои зеленые глаза.

Я кивнул. Девушка улыбнулась и, слегка протянув вперед руки, двинулась ко мне, желая обнять. Не сказать, что сейчас было уместно утешать миловидную особу, в чей жизни самым большим потрясением, скорее всего, был неудачно отыгранный номер в цирковом представлении, но ее дрожащее тело, блестящие от подступивших слез глаза и проявленный героизм против превосходящего по силе противника сломили меня, пробудив желание приласкать это хрупкое создание.

Слегка протянув руки ей навстречу, я ждал, когда девушка упадет в мои объятия, но, когда расстояние между нами сократилось до одного шага, раздался оглушительный хлопок, после которого особа безжизненно упала на землю.

Мое сердце истошно забилось в груди. Под телом девушки медленно растекалась лужа крови. Она едва заметно дышала и мне стоило унести ее в безопасное место, но раздался еще один выстрел. Над моей головой просвистела пуля, и я, испуганный, быстро поковылял к круглой сцене, стоявшей в центре манежа.

Прозвучала череда громких хлопков.

— Вы стреляете в полицейского! — выкрикнул я, прижавшись спиной к сцене.

Выстрелы прекратились.

— Да знаю я, кто ты! Знаю! — послышался голос среди зрительских рядов. — Вылезай!

Я замешкался. Ситуация оказалась патовой: если бы я решился не послушать стрелявшего и пуститься в бегство, то со сломанной ступней осуществить задуманное оказалось бы невозможным, и я рисковал получить пулю в спину; с другой стороны, долго отсиживаться тоже не получится, ибо рано или поздно преступнику надоест ждать, и он безо всяких раздумий подойдет ко мне ближе и пристрелит. О том, что тот не в курсе об отсутствии у меня огнестрельного оружия и думать было глупо. Стрелявший все это время наблюдал за происходящим и точно заметил мое бессилие перед громилой.

Не выискав подходящего решения, я поднял руки вверх и вышел из своего укрытия.

Сузив глаза, я начал высматривать среди россыпи темных рядов таинственного преступника. Поначалу разглядеть никого не удавалось, как вдруг из темноты выплыл человек в длинном пальто, на голове которого сидела небольшая шляпа. Воздух расплылся под смрадом вареного чеснока. Направив на меня дуло револьвера, он медленно спускался по ступеням узкого лестничного пролета, который разрезал секции зрительского зала. Преступник намеренно скрывался от света, предпочитая оставаться в тени. Но вдруг он остановился и, как мне показалось, огляделся. Убедившись, что кроме нас в манеже никого нет, неизвестный опустил револьвер и решился показать себя. Он спустился на второй ряд и встал под тусклый свет, откинув полы шляпы. Но мне все равно оказалось тяжело разглядеть лицо неизвестного. И вновь мое любопытство решило испытать судьбу: я аккуратно сделал шаг вперед и остановился, ожидая, что предпримет преступник.

— Подходи, не бойся! — весело прокричал он.

Я сделала еще несколько шагов вперед и, взглянув на неизвестного, растерянно замер на месте. Теперь лицо неизвестного во всей красе предстало перед моим взором и, разглядев его, я обомлел. До этого я видел лицо преступника на многочисленных листовках, прикрепленных к его личному делу, которое пылилось на шкафу в полицейском архиве. Но встретить самого разыскиваемого преступника Люберска здесь казалось мне немыслимым. Самым обидным оказался другой аспект данной ситуации, в вероятность которого мне абсолютно не хотелось верить.

— Т…Т-телорез? — сквозь большое усилие выдавил я из себя имя преступника.

В ответ Телорез громко расхохотался, чуть не выронив из рук револьвер.

— Ты что здесь делаешь? — растерянно спросил я.

— Будто ты не понимаешь! — продолжил издевательски смеяться преступник.

Невозможно. Я не хотел верить, что вижу перед собой Телореза. Я не хотел верить, что он причастен к делу о «похитителе флатуса», я не хотел понимать, что Чудновский оказался прав. Но брошенная Телорезом фраза явно подразумевала то, что именно он является тем, кого мы с полицмейстером искали.

— На тебя не вели никакие