Германия глазами иммигрантки - Татьяна Владимировна Окоменюк

наркотиков было совершено молодежью из семей немцев-переселенцев. Только в этом небольшом городке зафиксировано более тысячи наркозависимых. А сколько еще не попало в статистику!

«Классическая карьера наркомана, – говорит господин Нинабер, – начинается с употребления мягких наркотиков, а заканчивается героиновой зависимостью. Почерком русскоязычной молодежи является коктейль из алкоголя и наркотиков. Для удовлетворения своей пагубной зависимости наркоману требуется в день до 100 евро. Чтобы достать эту сумму, большинство становится на преступный путь». А вот клоппенбургскому наркоману Андрею, с которым я познакомилась в стационаре, 100 евро в день явно недостаточно. Где он берет деньги? Наивный вопрос: ворует с двумя корешами. А что же полиция? Да знают в полиции эту компашку, как родных, ибо в ближайшем участке она давно пользуется абонементом. Приводов на боевом счету Андрея – 9, и висит над его головой сейчас дaмокловым мечом срок до 5 лет. Потому-то он и находится в стационаре, которым в Германии, оказывается, можно заменить тюремное заключение. «А у нас, в Клоппенбурге, все наркоманят, – говорит Андрей. – Уж травку-то курит каждый русак, причем, начиная с горшка. Я знаю одного 12-летнего пацанчика, который уже полгода на игле сидит, а его родаки и в ус не дуют. Хоть бы мораль ему, дураку, почитали». Читать наркоману лекции бесполезно. Их мир не признает таких понятий, как стыд и совесть. Морально-этические нормы здесь неуместны, ибо наркозависимые не в состоянии руководить своими поступками. Они – Зомби. Почти все из опрошенных мной ребят, сказали, что в момент ломки не остановятся ни перед чем: вырвут у старушки сумку, поднимут руку на родителей, не побрезгуют проституцией. Потом, конечно, будут раскаиваться, но недолго: до следующего «кумара». Родители могут сколько угодно терзаться вопросами «Кто виноват?» и «Что делать?», но до тех пор, пока наркоман сам твердо не решит покончить со скотской жизнью, помочь ему не сможет никто. «Да нам вообще уже не помочь, – считает 26-летний Сергей из Бремена. – Все равно ведь подыхать. Я читал в одной газете интервью немецкого спеца по нарикам, так он сказал, вылечить нас вообще невозможно. Наркоман может жить без наркотиков до первого срыва, а дальше – по накатанной. Мол, спасти нас уже нельзя, но можно дать возможность дожить жизнь без унижений. Короче, чистый героин нам надо выдавать, чтобы мы не воровали». Сергей прибыл из Казахстана. Когда ему было 4 года, его отец умер от передозировки, и мальчик продолжил семейную традицию. Правда, не сразу. Сначала он осваивал клей «Момент» и дихлофос. Из нюхачей плавно перешел в курцы гашиша. Затем стал добавлять к этому водочки, и только потом подсел на опиум. Наркоманит уже 8 лет. Наркоманов считает высшей кастой, в сравнении с алкоголиками, которых называет неопрятными свиньями. К тому же, после принятия алкоголя, по его мнению, во рту – дерьмово, в башке – дубово. Сергею не раз доводилось оказывать первую помощь своим, уже отходящим в мир иной, коллегам по несчастью.

Методы реанимации некоторых слабонервных могут ввергнуть в шок: он бросает уже посиневшего наркомана на пол, проколов его язык вилкой, вытаскивает его наружу. Затем вскрывает больному вены и спускает пару стаканов крови, не переставая при этом наступать ногой на грудную клетку, вентилируя таким образом легкие. Именно так ребятки и спасают друг друга. Думаете спасенный рассыпается в благодарностях? Ничуть. Очухавшись, он произносит следующее: «Какого хрена не дали мне сдохнуть?»

Вадиму уже 30. В Германию приехал из Киргизии. Когда-то он был мастером спорта по плаванию и выступал на республиканских соревнованиях. Когда-то он был женат и имел сына. Все это было когда-то. Последние 9 лет он наркоманит. За все эти годы слышал только о 2-х случаях твердой «завязки» с «дурью». Многие из его киргизских корешей уже на том свете, двое из них скончались от туберкулеза на тюремных нарах совсем недавно. Начинал Вадим, как и многие, с анаши с пивом. Потом товарищи предложили разок кольнуться бесплатно, 2-й раз уже сам попросил, а за третьим прибежал, как угорелый, и заплатил за все три раза, ибо бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Стал таскать из дому вещи. А, когда все перетаскал, отправился на «большую дорогу». В детоксикационном центре он уже в 7-й раз. Как и многие его коллеги, после выписки он сразу же несется покупать свое «счастье», ведь в этом медицинском заведении их не избавляют от наркозависимости. Здесь очищают организм, замещая привычные наркотики метадоном, с каждым днем уменьшая его дозу на 0,5—1 кубик. И так доводят содержание наркотика в крови до нуля. Основная цель социальных педагогов в стационаре – отвлечь больных от пагубных мыслей, занять их делом. Именно на это направлены такие виды терапии, как спортивная, театральная, музыкальная, трудовая, эрготерапия. О последней стоит рассказать подробнее. Как разъяснила мне помощник эрготерапевта Надежда Николаева, задача эрготерапии состоит в том, чтобы вывести наркомана из состояния пассивности, научить концентрироваться на каком-либо деле, способном принести ему удовлетворение. Вот и мастерят ребята под руководством Надежды кукол, кисеты для табака, четки, наклейки на окна, пепельницы. Заставить их этим заняться не так-то просто: многие из них до того пассивны, что не желают даже подняться с кровати, чтобы прогуляться на воздухе.

«Пассивность, расконцентрация, – говорит Надежда, – отличительная черта заболевания, ибо мозг больного сначала лихорадочно работает в направлении поиска наркотика, а после получения дозы – на расслабление. В результате мышцы утрачивают способность заниматься чем-либо более 10—15 минут». Ребят пытаются растормошить физически и морально. Второе удается куда хуже. Устав заведения требует общения с персоналом и между собой только на немецком языке. Для тех, кто давно живет в Германии это – не проблема. Но есть немало и таких, кто знает по-немецки три слова и те неприличные. Для этой группы получение направления на терапию становится проблематичным. Многие ждут вакантного места по 2—3 месяца. Что означает для наркомана этот перерыв, вы, конечно, догадываетесь: к тому времени, когда их готовы принять, одним следует по новой проходить детоксикацию, а другие уже греют тюремные нары. «Я уже 8 запосов написал, – говорит Андрей, – и на все пришел отказ. Нас, нариков, за людей никто не считает. Кого гребет чужое горе?».

Шесть лет назад на Украине я готовила репортаж из Львовского наркодиспансера. Юные наркоманы жаловались мне тогда на то, что их никак не лечат, а просто привязывают во время ломки к кроватям. «Общество относится к нам, как к мусору, – говорили они. – Оно жалеет денег на адаптационные центры и метадоновую программу, давно работающую в цивилизованных странах. Лучше бы всех нас собрали в кучу и расстреляли: и мы бы успокоились, и общество. Почему мы должны в этой нищете загибаться? Ну, чем мы хуже западно-европейских нариков?» Да ничем. Наркоман, он и в Африке наркоман. Даже, находясь здесь, в благоустроенной больнице, в отдельной комфортабельной комнате гостиничного типа, с картинами импрессионистов на стенах и прогуливающимися под окнами павлинами, он чувствует себя ничем не счастливее наркомана совкового, привязанного к старой ржавой койке, застеленной рваной застиранной тряпкой, в палате казарменного типа на 20 человек. Несмотря на все материальные блага: походы в бассейн, витамины на завтрак, холл с телевизором и музыкальным центром, веранду с лежаками, субботние выпечки тортов, значительная часть пациентов срывается на половине срока и несется на всех парах в свой «кружок по интересам». Так что любимая газетная рубрика коммунистических времен «Два мира – две судьбы» здесь неуместна. У наркоманов всего мира судьба одна. И они сами ее выбрали. Все ребята, с которыми я беседовала, проклинают тот день, когда они впервые решили попробовать наркотик: кто-то из любопытства, кто-то на спор, кто-то для поднятия подупавшего настроения, а кто-то просто за компанию. Проклинают этот первый и, как они думали, единственный раз. Но за ним неотвратимо следовал второй, а затем третий. А дальше был еще один разочек, чтобы кумар снять. А потом? Потом они вдруг обнаруживали, что и не люди они вовсе, а Зомби. И сделать ничего уже не в состоянии: их жизнью, поведением, поступками управляет наркотик, и они готовы пойти на все, чтобы его достать. Иначе – труба, муки адовы.

Дай Бог тебе,