Германия глазами иммигрантки - Татьяна Владимировна Окоменюк

Маша + Отто =??? или Еще раз об интернациональных браках

К теме интернациональных браков я обращалась неоднократно. Тем не менее, поток писем, приходящий в редакцию от женщин, вышедших замуж за коренных жителей Германии, не прекращается. Радостных среди них ничтожно мало. В основном, пессимистичные, разочарованные и просто отчаянные. Вот выдержки некоторых из них: «Если бы мне кто-нибудь на родине предсказал, какое „забугорное счастье“ ждет меня в Германии, никогда бы не сорвалась с насиженного места. Земляки, это же – тюрьма. Даже хуже – каторга! Мой немец меня „выписал“ из Молдавии исключительно для уборки, готовки, глажки, ухода за его псарней, садово-огородных работ и сексуальных утех. Никакие мои желания в расчет не берутся. В ответ слышу одно и то же: „Это – твои личные проблемы, не грузи меня ими!“. Работать мне муж не разрешает, утверждая, что мне не о деньгах думать нужно, а о порядке в доме и во дворе. Мало того, что он пьет и проигрывает деньги в казино, так еще и бегает по любовницам. На мое возмущение реагирует оскорблениями и угрозами выслать меня из страны. Последнего я, действительно, боюсь. Вот и терплю уже полтора года весь этот ужас».

«Нет, я, конечно, слышала и читала, что немцы народ специфичный, прижимистый, скучновато-занудный, но чтобы до такой степени… Когда я выходила замуж за мужчину на семнадцать лет старше себя, была уверена, что он оценит мою молодость, красоту, образование, музыкальный талант. Что я не буду ни в чем нуждаться, спокойно закончу языковые курсы, подтвержу диплом, сдам на права и без проблем впишусь в немецкую жизнь. Увы, все вышло совсем по-другому. На месте выяснилось, что денег ни на какие курсы муж не даст, ибо надо экономить. Вдруг машина поломается, он работу потеряет или еще что-нибудь случится. Весь мой день проходит в уборке и приготовлении еды. Мы никуда не ходим. Единственным развлечением является субботний поход с мужем в продуктовый магазин и просмотр дебильных комических шоу по телевизору, которые я в силу слабого знания языка все равно не понимаю. Надо ли говорить, что проводить для меня российское телевидение никто не собирается. В общем, влетела я по самое некуда. Вы скажете: „Так возвращайся домой!“. А некуда. Квартиру я продала за гроши, работу потеряла, родители болеют. Надеюсь, что, если продержусь и не сойду здесь с ума, то смогу со временем родным хоть как-то помочь. А пока молю бога, чтобы он послал мне побольше терпения».

«И как я могла так обмануться? Ведь когда Вилли приезжал к нам в Тверь, он был сама предупредительность, галантность и щедрость. Но стоило нам с сыном оказаться у него в Леверкузене, как все резко изменилось. Я из „любимой“ и „сокровища“ превратилась в „эй!“, а мой десятилетний Павлик в „этого“. Нам не позволяется решительно ничего: нельзя подходить к телефону и общаться с соседями, нельзя включать компьютер и музыкальный центр. Избави бог, пойти в русский магазин за книгами или подписаться на русскую газету. О том, чтобы пообщаться с кем-то из земляков, не может быть и речи. Как-то на родительском собрании у сына я познакомилась с женщиной из Риги, и она мне через день позвонила. Из-за этого в доме был такой скандал, какого я никогда раньше в своей жизни не переживала. Вилли орал, что вышвырнет меня вон вместе с моим ублюдком, если я буду общаться с „конченными иностранцами“ и позорить его этим перед соседями и знакомыми. Одним словом, прав у нас здесь нет, одни только обязанности. Все мои с сыном документы находятся в сейфе у мужа. Я без него не могу даже денежный перевод от родных с родины получить. А как хорошо все начиналось: обещал мне „жизнь в шоколаде“, подарки, грозился „мир показать“. Вот и показал. Наш с сыном мир ограничивается теперь периметром его шестидесятиметровой квартиры».

«Мой благоверный оказался „серийным“ мужем. Я у него уже третья жена-иностранка. Три предыдущих сбежали, как только получили постоянный вид на жительство. Я об том узнала от наших соседей, которые уже ставки делают, споря, сколько времени я с ним проживу. Боюсь, что не сумею продержаться до вожделенной даты, так как Отто на меня уже трижды поднимал руку. Последний раз за то, что попросила немного денег на карманные расходы. Живем мы в сельской местности, где из развлечений – только поход в кнайпу на пиво да в церковь в выходной день. Чувствую, что деградирую в этом браке. Но что делать, не от хорошей жизни я вышла замуж за немца. Вот и слышу теперь ежедневно, что „облагодетельствована, будучи вырванной из нищей и отсталой страны“ и должна теперь до конца своих дней ноги ему целовать. Думала, стерпится-слюбится, ан нет: чем дальше, тем нестерпимее ложиться с „благодетелем“ в одну постель, ведь ко всем прочим прелестям Отто оказался еще и извращенцем. Не могу вам передать, сколько я уже слез пролила. А сколько еще придется пролить и думать не хочется…».

К сожалению, подобных историй очень много. По статистике, до 90% интернациональных браков распадаются в течение двух-трех лет после их заключения. Как правило, по инициативе женщин. Почему? Во всем ли виновата «приглашающая сторона»? Думаю, нет. Изрядная доли вины за случившееся лежит на плечах наших землячек.

Я сегодня сознательно не рассматриваю обратных вариантов «русский муж – немецкая жена» в силу мизерного количества подобных союзов. Они, конечно, есть. В основном, эти браки заключаются где-нибудь в Дании и длятся до получения русским супругом разрешения на работу и вида на жительство. Наши земляки «сбегают» от коренных жительниц страны куда быстрее, чем землячки от своих немецких мужей. Тут разность менталитетов прямо таки бьет ключом и все время по голове. Справедливости ради, надо отметить, что аборигенки тоже не рвутся послушать марш Мендельсона в компании «русака». Согласно опросу, проведенному гамбургским журналом «Лаура», репутация у российских мужчин на брачном рынке Германии не самая лучшая: немки их просто опасаются, предпочитая им «зюдлендеров».

А вот немецкие мужчины с большим удовольствием берут в жены наших женщин. Поначалу они приходят в восторг от русского акцента, внешней привлекательности, непостижимости русской души, завораживающей сексуальности, женственности, непритязательности в быту. Чуть позже обнаруживают, что не столь уж русские жены и непритязательны (не для того же они покинули родину, чтобы жить еще хуже). У них, оказывается, имеются мечты, желания, потребности, удовлетворять которые немецкие мужья не могут (нередко и не хотят). Это на родине немецкие женихи казались русским красавицам сказочно богатыми, галантными и щедрыми, а жить-то приходится здесь. А здесь выясняется, что уровень их доходов – ниже среднего, есть долги, кредиты, алименты. Попутно всплывают и другие подробности: скрытые пороки, импотенция, судимости, неуживчивый нрав. И, к своему ужасу, импортные жены начинают понимать, что женились на них не потому, что они молоды и красивы, а главным образом потому, что в глазах местных женщин их благоверные никакой ценности не представляют и шансов обрести семейное счастье с соотечественницей просто не имеют. С иностранками же немецкие неудачники чувствуют себя куда увереннее, надеясь, что жена-иммигрантка на их проблемах и недостатках не будет заострять внимание, ибо взамен получает жизнь в Германии. Именно поэтому подавляющее большинство клиентов международных брачных агентств – проблемные мужчины: старые холостяки, разведенные, пожилые, с комплексами, физическими недостатками, финансовыми проблемами и т. д. И вина их, по моему мнению, только в том, что они не оправдали наших надежд, грез, заблуждений. А ведь, выходя замуж по расчету (в этой статье мы не говорим о браках по любви, ибо понимаем: малознакомый человек, «выписывающий жену по каталогу» имеет мизер шансов стать тем Единственным и Неповторимым, которым мы грезили, тем более, что выбираем, к сожалению, не мы их, а они нас) стоит все просчитать. В том числе и возможность столкновения разных моделей поведения, включающую несоответствие привычек, понятий и представлений о жизни.

Наиболее конфликтными для наших женщин являются ситуации, связанные с разногласиями в отношениях к деньгам, воспитанию детей, отношениями с родственниками и друзьями мужа.

Берлинские психологи, изучавшие взаимодействия супругов в смешанных