Голоса в ночи - Эрин Хантер

Воробей упрямо вскинул голову.

— Я не сдамся, Милли. Иглогривка будет жить.

Тоскливое рычание забулькало в горле у Милли.

— Ты не спасаешь ее, ты лишь умножаешь ее страдания!

Листвичка, не выдержав, бросилась к ним от воинской палатки.

— Опомнись, Милли! — горячо воскликнула она. — Иглогривка совсем не страдает, у нее ничего не болит. Воробей следит за этим.

— Но лучше-то ей все равно не становится, — огрызнулась разъяренная мать.

— Путь целительства — это путь веры, а не только врачевания, — заметила Листвичка, робко дотрагиваясь хвостом до взъерошенного бока Воробья.

Тот отдернулся.

— Я сам справлюсь, Листвичка, — холодно процедил он.

Но Милли было уже не остановить. Подскочив к бывшей целительнице, она приблизила морду к ее носу.

— Вера, говоришь? — прошипела разъяренная кошка. — Если твои предки-воители настолько могущественны, почему они не исцелят мою дочь?

— Опомнись, Милли! — прошептал Крутобок, замерев у туннеля, через который он только что вошел в лагерь. — Неужели ты, в самом деле, так думаешь?

Милли смущенно отстранилась от Листвички.

— Сама не знаю, что я думаю, — пробурчала она. — Я только вижу свою деточку, искалеченную и беспомощную, которая каждый свой день с трудом отвоевывает у смерти, а та караулит ее у палатки, как голодная лиса… — голос ее оборвался, она замолчала.

— Но ведь Иглогривка жива, — непонимающе мигнул Крутобок. — Она с нами, Милли! Мы не потеряли ее.

Мили судорожно вздохнула.

— Много ли ей радости в этой жизни? — устало спросила она. — Каждый день она видит, как ее брат с сестрой охотятся и сражаются, а она, бедняжка, только стонет, да кашляет, да ползет, как червяк, к куче с добычей! Уж лучше совсем не жить, чем так мучиться.

Этот разговор был прерван шорохом ежевики перед входом в палатку целителя. Меж колючих плетей показались передние лапы Иглогривки, с усилием выползавшей наружу. Мертвая тишина воцарилась в овраге, было слышно только, как живот Иглогривки шуршал по мерзлой земле. Калека подняла голову и посмотрела на мать. Глаза ее сияли.

— Я уже лучше ползу, правда?

Мили бросилась к дочери и принялась лихорадочно вылизывать ее щеки.

— Конечно, конечно, гораздо лучше, милая.

— Сегодня я сделаю все упражнения, — пообещала Иглогривка.

— Я знаю, умница моя, — ворковала Милли. — Я знаю, и буду помогать тебе.

— От упражнений я устаю, но мне совсем не больно, — продолжала Иглогривка.

— Слава Звездному племени, что Шмель и Пестроцветик не слышали всего этого!

Голубичка подскочила от неожиданности, когда Маковка горячо зашептала ей на ухо. Закрыв глаза, Голубичка послала свои чувства в лес, и вскоре отыскала брата с сестрой на берегу озера — они весело мурлыкали, гоняясь друг за другом возле кромки воды.

Они были счастливы. Ничто не угрожало их маленькому мирку, ведь они не были наделены даром видеть и слышать все, что происходит вокруг.

Голубичка обвела взглядом овраг. Листвичка снова вернулась к работе. Ягодник отнес воробья подальше от кучи и с аппетитом набросился на еду. Только Крутобок продолжал в оцепенении стоять посреди поляны. Повалил снег, мелкие снежинки падали на густую серую шерсть славного воина, но он не шевелился.

Голубичке вдруг стало стыдно за свое счастье. Кругом столько горя, а у нее душа поет, словно жаворонок в пору Юных листьев! Но разве она могла быть несчастна, если сегодня ночью Когтегрив будет ждать ее в лесу?

Заходящее солнце уже бросало косые лучи сквозь редкие облака, когда Огнехвост добрел до лагеря племени Теней. Плющехвостая, умывающаяся возле воинской палатки, с любопытством посмотрела на него. Огнехвост кивнул и молча прошел мимо. Он решил первым делом доложить обо всем своему наставнику, и только после этого отправиться к предводителю.

Раздвинув колючую стену палатки, он с облегчением увидел, что Перышко сидит на своем обычном месте и перебирает травы. Сухие растения от времени покрылись пылью, и старик громко кашлял, роясь в них.

— Нужно пополнить запасы, пока морозом все не пожгло, — просипел Перышко, не поворачивая головы к Огнехвосту.

— Мне кажется, тебе стоит принять немного мать-и-мачехи, — с беспокойством сказал Огнехвост. — Не нравится мне твой кашель.

— Это все от пыли, — отмахнулся старик.

Огнехвост присел возле наставника.

— Как ты себя чувствуешь?

Ему показалось, что от шерсти Перышка больше не пышет жаром, однако глаза старка по-прежнему были подернуты мутной пеленой.

— Гораздо лучше, — заверил Перышко. — Мне нужно было лишь как следует выспаться, и всю хворь будто лапой сняло! Ну, рассказывай, что было у Лунного озера? Мы уж тебя заждались.

Огнехвост посмотрел на свои лапы.

— Прости… Я уснул на берегу.

— И правильно сделал, — кивнул старик. — Путь до Лунного озера долог, а ты и до этого не спал. Виданное ли дело, столько работать!

— Ах, если бы ты только знал, какое видение послали мне предки, ты бы так не говорил! — воскликнул Огнехвост. — Я должен был со всех лап броситься предупредить вас!

Перышко обернулся и приблизил голову к Огнехвосту.

— Что ты увидел?

— Звездное племя предупредило меня о грядущих бедствиях!

— Каких еще бедствиях? — помрачнел старый целитель.

— Они точно не сказали, но дело очень серьезное, — Огнехвост невольно поежился. — Я увидел пожар в овраге. Огонь был повсюду, целая стена пламени! Клок Кометы сказал, что близится война.

— Война? — Перышко пошевелил ушами. — А что он еще сказал?

— Что мы должны забыть все старые союзы и союзников, думать только о своем племени.

— Забыть все союзы? — забил хвостом Перышко.

— Да, все, даже древний союз целителей! — выпалил Огнехвост.

Перышко растерянно захлопал глазами.

— Такого никогда не бывало.

Огнехвост с отчаянием посмотрел на старика. Неужели он не понимает?

— Настали новые времена! Сейчас даже Звездное племя перестало быть единым. Отныне доверять можно только себе, да своим предкам.

Перышко бросил травы и заторопился к выходу.

— Нужно немедленно сообщить Чернозвезду!