Пиппа бросает вызов - Джой Адамсон

Я побывала и в Норфолкском парке дикой природы, где Питеру Уэйру удалось добиться размножения фазанов, европейской рыси и других животных. Он занимает пост председателя Комитета охраны природы и размножения диких животных Великобритании и Ирландии и с интересом относится к любому методу, который обеспечил бы спасение исчезающих видов. От него я узнала, что, хотя Общество и поставило своей целью разводить исчезающие виды животных в их естественных местообитаниях, пока удачный результат получен только с обыкновенным филином. Этих птиц реакклиматизировали в ФРГ и Швеции, где они уже перестали встречаться. Он считал, что все попытки размножать в естественных условиях хищных млекопитающих, в особенности крупных африканских кошачьих, пока относятся к разряду утопий. Тогда я напомнила ему, что Эльса и Пиппа уже доказали, что такой утопический идеал вполне может превратиться в действительность, и добавила, что если самых крупных кошек можно сохранить таким путем, то спасти остальных животных, находящихся на грани вымирания, будет не так уж трудно, конечно, если найти необходимые средства и людей, готовых посвятить себя этому делу.

Я все больше убеждалась в том, что этот новый метод разведения животных, которым угрожает истребление в естественных условиях, нужно широко распространить и как можно скорее ввести в практику. Тем более обидно мне было терять столько времени в Англии: ведь из моей жизни выпадали самые важные месяцы из тех, которые я могла провести рядом с Пиппой и ее детьми. Мне было особенно интересно узнать, уйдут ли оба самца от Пиппы раньше, чем Сомба, и будут ли они привлекать друг друга как партнеры для спаривания.

Мне предстояла чрезвычайно серьезная операция — тут требовалось виртуозное мастерство самого блестящего хирурга в этой области. А пока что я лежала в больнице, и однажды сиделка принесла мне каталог рекламу выставки моих рисунков, изображающих африканцев Кении в народных костюмах. Для меня это было приятным сюрпризом. Как только мне разрешили выходить, я побывала на выставке и весь месяц, пока она была открыта, по мере сил участвовала в работе, чтобы обеспечить ей успех.

Одновременно с выставкой увидела свет и моя книга о Пиппе «Пятнистый сфинкс», и я с радостью помогала организовать ее распространение, хотя мне почти ежедневно приходилось давать интервью, выступать по радио или по телевидению. Я работала также над книгой для детей «Гепард Пиппа и ее дети» и вела переговоры с разными кинокомпаниями — нужно было составить телевизионную программу из того огромного киноматериала, который скопился у меня за четыре года, проведенные рядом с гепардами. Единственное, что заставило меня заниматься всем этим, — необходимость поддержать Фонд Эльсы по охране диких животных: все мои заработки предназначались на это. Кроме того, я встречалась с моими поверенными в Лондоне и вела переписку с дирекцией Фонда Эльсы в США; дел было по горло — вполне достаточно, чтобы загрузить меня до самого октября, до тех пор, пока, по планам врача, мое лечение не будет закончено.

Бурная деятельность не помогала: грызущее беспокойство о Пиппе и ее детях стало в конце концов совершенно непереносимым, и я, махнув рукой на всякое лечение и отменив все назначенные встречи, первым попавшимся самолетом вылетела в Кению. 7 сентября я была уже в Найроби.

Мне пришлось прождать там еще три дня, и я вся извелась, пока наконец Бен не приехал за мной. Он сказал, что гепарды куда-то пропали и, судя по следам, Пиппа бросила своих детей, так что, прежде чем ехать в Найроби, ему хотелось разыскать все семейство.

Как только мы добрались до лагеря — это было 11 сентября, — мы тут же без промедления выехали на поиски гепардов. Локаль видел их в это утро. Но мне пришлось набраться терпения до следующего утра — только тогда я увидела Пиппу. Она шла со стороны равнины Гамбо, к дороге возле новой конторы. Когда я подошла к ней поближе, она сразу же замурлыкала, стала лизать мне руки, тереться о меня своей шелковистой головой — я чувствовала, что она счастлива не меньше, чем я.

Тем временем подоспели и молодые. Они так выросли, что я даже не сразу разобралась, где кто. Все они выглядели великолепно: Биг-Бой и Тайни стали намного крупнее Пиппы и Сомбы, а Сомба сравнялась с Пиппой. Все они проявляли интерес ко мне, но держались поодаль и немедленно ускользали, когда замечали малейшее движение в их сторону.

Я попросила Бена доставить из лагеря мясо и молоко и пошла вместе с гепардами к поваленному дереву в нескольких сотнях ярдов от дороги.

Молодые немедленно взяли дерево штурмом, пытаясь столкнуть друг друга с самых удобных сучьев, а мы с Пиппой уселись рядом внизу. Я ласкала ее, а она все мурлыкала и мурлыкала, и мы обе позабыли четыре долгих месяца нашей разлуки. Но зато Сомба ничего не забыла. Украдкой она стала подбираться к нам поближе и наконец села рядом с Пиппой с другой стороны — так же близко, как сидела я. Я гладила Пиппу отчасти для того, чтобы Сомба поняла, что я не опасна для ее матери — мурлыканье Пиппы должно было убедить ее в этом. Мало-помалу Сомба придвинулась так близко, что, гладя Пиппу, я не могла не гладить и ее; она делала вид, что я ей совершенно безразлична, но вместе с тем все-таки старалась подружиться со мной. Биг-Бой и Тайни тоже улеглись рядом.

Тайни мурлыкал и долго смотрел на меня своими темными ласковыми глазами, однако стоило мне протянуть руку, как он тут же откатился подальше, чтобы я не смогла до него достать. Биг-Бой принимал мои ласки довольно равнодушно — мурлыкать он не собирался. Так мы и сидели все вместе, довольные и счастливые. Меня переполняла глубокая радость — о такой чудесной встрече можно было только мечтать.

Пришел Бен с припасами. Молодые чуть не вышибли у меня из рук бидон, когда я собиралась налить в миску молока: должно быть, они ужасно хотели пить. Сомба и Тайни моментально засунули головы в самую миску и оттерли Пиппу и Биг-Боя, так что им пришлось лакать из другой миски. От последней козы осталось очень мало мяса, да и то сильно попахивало, но это не остановило гепардов — они съели все до последнего кусочка и недвусмысленно требовали добавки. Так что Бену пришлось отправиться за новой козой. Он предупредил меня, что вернется нескоро: с 1 октября он по настоянию директора заповедника перевел наше стадо из Кенмера к дому Локаля, за пределами парка. Это было от нас в двадцати двух милях, так что доставать мясо в то время, когда оно было нужно, стало непросто.

Когда Бен ушел, молодые начали резвиться. Они носились друг за другом по недавно выжженной равнине и подняли такие тучи пыли и пепла, что фотографировать их было невозможно. Мне захотелось посидеть рядом с Пиппой — она лежала невдалеке под деревом, но при моем приближении она встала, позвала детей и вместе с ними пошла обратно, в ту сторону, откуда они пришли. Я провожала их взглядом и вдруг заметила, что Пиппа слегка прихрамывает.

Бен уехал за козой на нашем лендровере, так что нам с Локалем оставалось только пройти три мили до дому пешком. Близился полдень, стало очень жарко. Когда мы протащились примерно с милю, я увидела в бинокль наше семейство: гепарды разлеглись под кустом, время от времени облизывая друг друга, они перекатывались на спину, раскинув лапы, чтобы не упустить ни малейшего дуновения ветерка в этом палящем зное. Мне до смерти хотелось остаться с ними на весь день, но я боялась рисковать — а вдруг, если мы подойдем, они увяжутся за нами в лагерь? Пришлось поступить так, как было лучше для гепардов, и мы сделали солидный крюк, непрестанно оглядываясь — не крадутся ли за нами гепарды, но, к счастью, их совершенно разморило, и они предпочли подремать на месте. К ленчу мы добрались до лагеря, там меня ждал с печальными новостями Джордж. Он уже писал мне, что у него произошло несколько столкновений с администрацией парка из-за львов, и вот теперь ему приказали ликвидировать свой лагерь. Само по себе это было достаточно неприятно, но нас очень тревожила судьба Сэнди. Несколько раз малышку видели вместе с прайдом Джорджа, но время от времени она, изголодавшись, приходила в лагерь. Сэнди было всего полгода; в таком возрасте, если ее бросить на произвол судьбы, она обязательно погибнет. Джордж хотел хотя бы издали следить за ней и попросил разрешения у директора переехать в мой лагерь, чтобы оставаться в парке на правах туриста. И вот теперь он ждал ответа директора. Он так тревожился за Сэнди, что даже не встретил меня в Найроби, да и сейчас сидел как на иголках — ему нужно было поскорее вернуться домой на тот случай, если Сэнди опять зайдет в лагерь.