Хвосты удачи. Истории из жизни ветеринарного врача - Ольга Шильцова

– Глянь-ка на Жоржика! Точь-в-точь как Тишка, когда борщ на себя опрокинул.

Костя не помнил Тишку – белоснежного метиса болонки. Тот погиб от парвовирусного энтерита[25], не прожив и двух лет. К сожалению, тогда прививки от «олимпийки» еще не вошли в массовый обиход, да и как лечить заболевших собак никто толком не знал. Кто-то пытался отпаивать водкой с яйцом, кто-то – слабым раствором марганцовки. Девять из десяти собак умирали, несмотря на все усилия.

Бабушка, самостоятельно управляя коляской, выкатилась из комнаты, и Костя наклонился, чтобы обнять старушку. Валентина Петровна строго посмотрела на внука:

– Ты пошто собаку изуродовал, а? Нет, ну парня покрасить в розовый цвет! Кость, а может ты из этих… ну, про которых по телевизору. Ты нам с матерью сразу скажи, если что, чтобы мы внуков-правнуков не ждали, не надеялись зря. И девушки у тебя нет…

Костя покраснел до ушей и выпалил:

– Ба, что ты несешь! Я же тебе рассказывал про Марго!

Бабушка недовольно хмыкнула:

– Как же, помню. Еще одна фифа, как Нинка твоя. И где только находишь таких, а? Одно утешает – на фиг ты ей сдался, может, обойдется и на этот раз.

Константин нахмурился:

– Бабуль, она совсем не такая, вот увидишь! Ладно, я побежал.

Косте действительно не терпелось попасть на работу. Прошло почти десять дней с тех пор, как Алексей передал ему новообразование на гистологическое исследование. Поместить двухкилограммовую опухоль в формалин целиком не удалось, поэтому образцов было несколько. Трое суток ушло на обезвоживание и обезжиривание тканей, затем Костя вручную готовил парафиновые блоки. Даже когда он ушел на выходные, работа не остановилась: лаборантки должны были подготовить срезы на микротоме и приклеить их на стекла. Теперь осталось только окрасить их и исследовать. После обеда Костя закружился на стуле. Губы сами собой расплывались в счастливой улыбке. Он схватил мобильник и набрал Алексея:

– Леха, привет, не занят? – на заднем фоне был отчетливо слышен детский плач, и Костя торопливо добавил, – я могу позже набрать, тут не срочно!

Из трубки бодро закричали:

– Стоять! Кость, я не тебе, говори, давай, не ломайся. Максимус просто срыгнул, а Лора сейчас лихорадочно уничтожает улики. Честное слово, если бы у меня щенок так блевал, я бы побежал проверять на дивертикул пищевода, но Катя говорит – это нормально. Знаешь, она у меня молодец, – Лешин голос мечтательно потеплел на последних словах, и Константину стало неловко вторгаться в чужую идиллию. Однако сказал «а» – говори «б», и Костя поспешно озвучил новости:

– Гистология Найды готова. Та метиска, которую ты оперировал под утро. Лех, это фиброаденома! Доброкачественная оказалась, слышишь?

– Да ладно! – тут же выпалил Алексей и сразу поправился. – В смысле, я так и знал, что это «добро», уж больно легко она от брюшной стенки отделилась, округлая опять же.

– Я оформлю заключение, ты когда швы снимаешь?

– Через три дня придет на прием, посмотрю. Собака оказалась злющая как черт, скотина неблагодарная. Но хозяйка обрадуется, еще как. Спасибо, Костян. Отбой.

Леша прижал к себе крохотного сынишку «столбиком» и пустился в пляс по квартире. Рыжая такса решила, что хозяин повредился умом, поэтому прыгала рядом, лаяла и прищипывала мужчину за джинсы, призывая к порядку. Из ванной выглянула Катя, замотанная в полотенце:

– Ле-е-е-ш! У вас все нормально? – крикнула она, не выключая душ.

– Все прекрасно, любимая, мойся спокойно.

Алексей встал у окна. Он вспоминал ту ночь, когда к нему на хирургию привезли собаку, истекающую кровью. Стыдно признаться, но он решил, что на каталке труп. Крупная метиска, обмотанная какими-то тряпками, лежала неподвижно, ее глаза глубоко запали в орбиты, а язык, показавшийся из приоткрытой пасти, был абсолютно белым. Потом собака судорожно вздохнула, и Леша закричал:

– Аня, ко мне! Капаем!

Тут же сам бросился ставить собаке катетер в вену и рявкнул на подбежавшую с раствором Анну:

– Через грелку подключай, температура не определяется.

Анестезиолог взглянула на него так выразительно, что Алексей примиряющее поднял руки вверх и добавил:

– Анна Сергеевна, ты лучшая, без сопливых скользко и все такое… Бестолковый хирург пойдет поговорит с владельцами, а ты пока подними ей давление ради всех собачьих богов.

Потом был сложный разговор с хозяйкой. Женщина была в истерике и твердила только одно:

– Я не могу ее потерять, спасите Найду!

Алексея интересовали детали, а их-то как раз было не добиться. Хирург понял только одно – женщина считает всех ветеринаров убийцами и принципиально против любых оперативных вмешательств. Опухоль на молочной железе у Найды начала стремительно увеличиваться после очередной течки. Тогда хозяйка только скорбно вздохнула – онкология не лечится, теперь уж сколько проживет. Но образование продолжало расти. Кожа натянулась, опухоль размером с голову младенца имела солидный вес, и приходилось подвязывать ее самодельными бандажами. В ту ночь произошло страшное – собака разгрызла мешающую ей опухоль, повредив крупные кровеносные сосуды. Кровь хлынула рекой, и хозяйка помчалась в ближайшую круглосуточную клинику.

В операционной Алексей заявил:

– Ань, есть такое понятие – операция отчаяния. Это когда все риски зашкаливают, но без хирургии – гарантированный каюк. Вот как у нас сейчас. Хуже ей точно не будет, попробуем.

Гигантская опухоль отделилась на удивление легко. Алексей удалил все нижние пакеты молочных желез, и теперь его волновало только одно – как закрыть дефект. Кожа просто физически не могла стянуться. Аня бормотала:

– Алексей Петрович, у нее не кровь уже, а вода. Переливание нужно!

Алексей мрачно посмотрел на ассистентку:

– Где я возьму донора для собаки такого размера? Если у тебя в подсобке не сидит молодой и здоровый ротвейлер или азиат, то давай по существу.

– Тогда пусть хозяйка ищет Перфторан[26].

Леша закончил рисовать что-то на собаке маркером и цокнул языком:

– Ань, ты хоть знаешь, сколько он стоит? Да и откуда в жопе алмазы… точнее, перфторан в аптеках города N? Лей что есть из коллоидов, пульс стабильный, продержится. А вот кожи кусочек в аптеках не купишь.