Третья причина - Николай Дмитриев

По обе стороны от француза полыхали два костра, бросая отсветы на его вычурное одеяние и заставляя стекляшки накидки блестеть не хуже настоящих алмазов. Третий костёр, разложенный позади мсье Шаво, почти не давал пламени, но зато образовывал густую серую пелену дыма.

Пока Шаво расхаживал возле стоявшего рядом с ним сундука, кто-то оттуда из-за костра громко выкрикнул:

— Великий ньянга-мзунгу сейчас покажет вам, что он не боится смерти!

Француз выхватил из сундука петуха и показал всем. Одновременно у него в руке непонятно откуда появилась длинная шпага и, подбросив птицу в воздух, Шаво ловко проткнул её насквозь. Подержав ещё трепыхающегося петуха пару секунд на клинке, он швырнул его в первые ряды воинов.

Затем, обтерев шпагу, Шаво закрепил её на сундуке, и теперь лезвие хищно поблёскивало в неверном свете костров. Плавно отступив назад, Шаво внезапно бросил своё тело прямо на шпагу. Воины ахнули. Шаво висел над сундуком, а у него из спины, прорвав накидку, торчало остриё.

В следующую секунду Шаво выпрямился и начал поворачиваться во все стороны, демонстрируя изумлённым зрителям торчавшую из груди рукоять шпаги. Потом он вырвал клинок, на котором не было ни единой капли крови, и одновременно тот же голос за костром провозгласил:

— А сейчас великий ньянга-мзунгу покажет тех, кого здесь нет!

Шаво снова завозился возле своего сундука, в нос Петру ударил резкий запах ацетилена, и внезапно на дымной пелене возникло лицо негра. Клубы дыма постоянно двигались, изображение искажалось, но благодаря этому фотография, которую Шаво демонстрировал с помощью обычного волшебного фонаря, казалась ожившей.

Воины заволновались, а Шаво, довольный произведённым впечатлением, уже сменил фотографическую пластинку, и на колеблющемся дымном экране возникло изображение не только двух негров, но и сидящей рядом с ними собаки.

Воины затаили дыхание, а Пётр наконец-то догадался, почему эти плохо проецируемые изображения дают такое воздействие. Это же были Мпенде и Сандиа, которые так и не вернулись из разведки и которых хитроумный Шаво успел где-то сфотографировать!

Пётр обернулся и, увидев, что собака Мпенде так и не отстаёт от Мбиа, тряхнул негра за плечо.

— Слушай, Мбиа, тяни пса туда, за костёр и держи там. Жди меня.

— Тебя? — ничего не понимая, переспросил Мбиа. — Там?

— Там, там, — Пётр тряс негра до тех пор, пока тот не сообразил всё же, что от него требуется.

Отправив Мбиа и немного выждав, Пётр решительно отстранил воинов и вышел вперёд.

— Этот великий ньянга показал вам царство теней, — не обращая внимания на растерявшегося от неожиданности Шаво, Шкурин повернулся лицом к туземцам, — но я покажу вам ещё больше…

Резким движением Пётр опрокинул сундук, изображение исчезло, и Шкурин одним махом прыгнул туда, где все только что видели тёмные силуэты людей и собаки. Едва разглядев сквозь дым Мбиа, который только что подбежал с другой стороны, волоча пса за собой, Пётр подхватил собаку на руки и вместе с ней отскочил назад.

— Воины! — громко выкрикнул Пётр, поднимая пса так, чтоб все могли его видеть. — Я побывал в царстве теней и принёс вам доказательство!

В тот же момент из поваленного сундука густо пахнуло вонью, послышалось шипение и словно в подтверждение слов Шкурина, громыхнул взрыв. Конечно же опрокинутый Петром ацетиленовый светильник не только разорвался сам, но и разнёс всю хитрую машинерию.

И тут на поляне началось нечто невообразимое. Испуганные невиданным зрелищем, а потом и взрывом, одни воины начали кидаться из стороны в сторону, другие остолбенело торчали на месте, а третьи, охватив головы руками, попадали на землю.

Тем временем, воспользовавшись моментом, Шаво схватил Шкурина за локоть и лихорадочно зашептал в самое ухо:

— Слушайте, Томбер, предлагаю работать вместе…

— А иди ты, знаешь куда!.. — и отшвырнув от себя француза, Шкурин пошёл прямо на сбившихся в кучу воинов, которые с почтительным ужасом расступились…

* * *

Сапоги уже требовали ремонта, и красноватая пыль, при каждом шаге вылетавшая из кожаной прошивки, образовывала вокруг носка лёгкое облачко. Пётр потоптался на месте, проверяя, держится ли подошва, и тут заметил перед дверью своего жилища острую палочку, украшенную красным пером попугая. Осмотревшись вокруг и не увидев хозяев игрушки, Шкурин взял палочку и из озорства воткнул её за ремешок шлема.

После неудачного выступления Шаво в роли фокусника жители селения со страхом поглядывали на Петра и старались держаться от него подальше. Однако это его мало беспокоило, настроение было прекрасным, и сейчас он на ходу прикидывал, какова цель очередного приглашения к вождю.

На этот раз вождь, который вместе с Мбиа ждал его возле своего дома, едва увидев Шкурина, вместо обычного приветствия с беспокойством показал на перо попугая, торчавшее над шлемом Петра.

— Мхашимиува, откуда оно у тебя?

— Это? — Пётр вытащил палочку из-под ремешка. — Возле дверей нашёл, наверное, дети играли.

— Это плохая примета, — вождь отобрал у Петра палочку. — Нельзя брать на охоту перо попугая…

Назначенная на сегодня охота, о которой Пётр вспомнил только сейчас, мало волновала Шкурина, и на слова вождя он лишь безразлично пожал плечами. И хотя последнее время и вождь и Мбиа всё время толковали о леопардах, мысли Петра были заняты совсем другим.

Конечно, он охотнее остался бы дома, но вождь так настаивал, что пришлось скрыть своё истинное настроение и с наигранной радостью согласиться. В общем, через час, опять-таки по просьбе вождя, Пётр уже шёл впереди, возглавляя целый отряд охотников…

Однако и здесь, чувствуя на руке придающую уверенность тяжесть «винчестера», Пётр размышлял о своём. Правда, идущий рядом Мбиа всё время мешал сосредоточиться, в который раз рассказывая Шкурину, что когда зверь нападает, он обязательно хватает за горло и старается разорвать когтями живот.

Похоже, столь несвойственные Мбиа опасения говорили, что верный спутник, не в пример всем прочим случаям, чего-то здорово боится. Удивлённый Петр хотел было поинтересоваться, откуда такой страх, но тут один из шедших чуть в стороне негров предостерегающе поднял руку.

Леопард, которого секундой позже заметил и Шкурин, из-за кустов казался маленьким и неправдоподобно тонким. Медленно пятясь задом и горбясь от напряжения, зверь тащил вверх по наклонному стволу дерева только что пойманную антилопу, весившую никак не меньше пяти пудов.

Прижавшись губами к самому уху Петра, Мбиа прошептал:

— Импиа…[14]

Не отвечая, Шкурин вскинул карабин и выстрелил.

Пуля сбила леопарда со ствола, извиваясь всем телом, он грохнулся вниз вместе со своей недавней добычей. Бросившись вперёд, Шкурин увидел, как смертельно раненный зверь катается по земле. Не выходя на открытое место, прямо из густого кустарника, Пётр выстрелил вторично.