Меч Предназначения - Анджей Сапковский

На рынке было пруд пруди народу, полно ларьков, телег,лошадей, волов и мух. На возвышении стоял позорный столб с правонарушителем,которого чернь забрасывала грязью и дерьмом. Правонарушитель с достойнымудивления спокойствием всячески поносил своих мучителей самыми грязнымисловами, не очень-то возвышая голос.

Для Геральта, неплохо разбиравшегося в ситуации, цельпребывания войта в этом бедламе была абсолютно ясна. У приезжих купцов взяткибыли предусмотрительно заложены в ценах, стало быть, им надо было кому-то этивзятки сунуть. Войт, также знакомый с обычаем, явился, дабы купцы не страдали напрасно.

Место, где он вершил дела, было обозначено грязно-голубымбалдахином, растянутым на шестах. Там стоял стол, окруженный галдящими«клиентами». За столом сидел войт Гербольт, демонстрируя всем и всяпренебрежение и презрение, нарисованные на поблекшей физиономии.

– Эй! А ты куда?

Геральт медленно повернул голову. И моментально заглушил всебе злость, взял себя в руки, превратился в твердый, холодный осколок льда. Онуже не мог позволить себе какие-либо эмоции. У мужчины, заступившего дорогу,были желтоватые, как перья иволги, волосы, такие же брови над светлыми пустымиглазами. Тонкие кисти рук с длинными пальцами лежали на поясе из массивныхлатунных пластин, отягощенном мечом, булавой и двумя кинжалами.

– Ага, – сказал мужчина. – Узнаю. Ведьмак, неправда ли? К Гербольту?

Геральт кивнул, не переставая наблюдать за руками мужчины.Он знал, что их опасно было упускать из виду.

– Слышал о тебе, укротитель чудовищ, – сказалжелтоволосый, внимательно глядя на руки Геральта. – Хотя, сдается, мыникогда не встречались, думаю, ты тоже обо мне слышал. Я Иво Мирс. Но всеназывают меня Цикада.

Ведьмак кивнул в знак того, что слышал. Знал он и цену,которую за голову Цикады давали в Вызиме, Каэльфе и Ваттвейре.

Если б поинтересовались его мнением, он сказал бы, что ценаслишком мала. Но его мнением не интересовались.

– Добро, – сказал Цикада. – Войт, как мневедомо, ждет тебя. Можешь идти. Но меч, дружок, оставь. Мне тут, понимаешь,платят за то, чтобы я придерживался такого церемониала. Никто с оружием недолжен подходить к Гербольту. Понятно?

Геральт равнодушно пожал плечами, расстегнул ремень, обмоталим ножны и передал меч Цикаде. Цикада усмехнулся уголком рта.

– Надо же, – сказал он. – Вежливенько, нислова супротив. Я знал, что сплетни о тебе преувеличены. Хотелось бы, чтобы тыкак-нибудь попросил меч у меня. Увидел бы ответ.

– Эй, Цикада! – крикнул войт. – Пропусти его!Идите сюда, живо, господин Геральт. Здрасьте, здрасьте. Уйдите, господа купцы,оставьте нас вдвоем. Ваши дела должны уступить проблемам гораздо более важнымдля города. Петиции оставьте моему секретарю!

Показная любезность встречи не обманула Геральта. Он знал,что это просто элемент торга. Купцы получили время на обдумывание, достаточноли велики взятки.

– Бьюсь об заклад, Цикада пытался тебяспровоцировать. – Гербольт небрежно махнул рукой в ответ на столь женебрежный поклон ведьмака. – Пусть тебя это не волнует. Цикада хватаетсяза оружие исключительно по приказу. Правда, это ему не очень-то нравится, нопока я плачу, он вынужден слушаться, иначе – долой со двора на большак. Неволнуйся.

– На кой вам ляд такие Цикады, войт? Неужто здесь такуж опасно?

– Не опасно, потому что плачу Цикаде. – Гербольтзасмеялся. – Его слава идет далеко, и это мне на руку. Видишь ли, АэддГинваэль и другие города в долине Тонны подчиняются наместнику из Рикверелина.А наместники последнее время сменяются каждый сезон. Впрочем, не понятно, зачемих менять, ведь каждый второй все равно или полу-, или четверть-эльф, проклятаякровь и порода. Все скверное – от эльфов. Каждый новый наместник, –продолжал напыжившийся Гербольт, – начинает с того, что убирает ипатов,войтов и солтысов старого режима и сажает в кресла своих родичей и знакомых. Апосле того, что Цикада когда-то сделал со ставленником очередного наместника,меня уже никто не пытается согнать с должности, и я теперь самый старый войтсамого старого, уж и не помню, которого по счету, режима. Ну мы тут болтаем, ахрен упал, как любила говаривать моя первая жена, да будет ей земля прахом, всмысле – пухом. Перейдем к делу. Так что за гадина устроилась на нашей свалке?

– Риггер.

– В жизни ни о чем подобном не слышал. Надеюсь, убит?

– Убит.

– И во сколько же это обойдется городской казне? Всемьдесят?

– В сто.

– Но, но, господин ведьмак! Уж не белены ль выобъелись? Сто марок за убитого червяка, поселившегося в куче дерьма?

– Червяк не червяк, войт, а восьмерых человек сожрал,как вы сами утверждаете.

– Человек? Тоже мне люди! Уродец, как я уже сообщал,скушал старого Закорка, известного тем, что никогда не трезвел, одну старуху изпригорода и нескольких детишек перевозчика Сулирада, что обнаружилось непрытко, потому как Сулирад и сам не знает, сколько у него детей, он их строгаетв таком темпе, что сосчитать не успевает. Люди! Человеки! Восемьдесят!

– Если б я не убил риггера, он вскоре сожрал быкого-нибудь позначительнее. Допустим, аптекаря. И откуда бы вы тогда брали мазьот шанкра? Сто.

– Сто марок – куча денег. Не знаю, дал бы я столько задевятиголовую гидру. Восемьдесят пять.

– Сто, милсдарь Гербольт. Учтите, хоть это и не быладевятиголовая гидра, никто из местных, не исключая славного Цикады, не сумелуправиться с риггером.

– Потому как никто из местных не привык копаться вдерьме и отбросах. Мое последнее слово – девяносто.

– Сто.

– Девяносто пять, чтоб тебя демоны и дьяволы…

– Согласен.

– Ну. – Гербольт широко улыбнулся. – С этимпокончено. Ты всегда торгуешься с таким блеском, ведьмак?

– Нет, – не улыбнулся Геральт. – Скорее –редко. Но хотел доставить вам удовольствие, войт.

– И доставил, чтоб тебя чума… – захохоталГербольт. – Эй, Перегрибок! А ну гони сюда! Книгу давай и мешок и отсчитаймигом девяносто марок.

– Договорились же о девяноста пяти?

– А налог?

Ведьмак неслышно выругался. Войт поставил на квитанцииразмашистую закорючку, потом поковырял в ухе чистым концом пера.

– Надеюсь, теперь на свалке будет покой? А, ведьмак?