Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр - Карен Ли Стрит

Альбион-стрит, 37, Бродстейрс

28 июня 1840 г.

Дорогой мистер По!

Весьма сожалею о том, что был слишком занят в Бродстейрс и посему не смог встретить вас по прибытии в Лондон. Я намерен вернуться в Лондон 1 июля и сообщу вам в «Аристократическую гостиницу Брауна», где и когда мы могли бы встретиться.

С наслаждением прочел ваш сборник рассказов «Гротески и арабески». Просто не мог оторваться! Я восхищен вашим воображением и литературным стилем. Приложу все усилия, чтобы помочь вам найти издателя в Лондоне.

Покамест подыскал подходящий зал для вашей лекции и чтений. Взял на себя смелость забронировать зал Ислингтонского литературного и научного общества на 8 июля – надеюсь, дата подходящая. Если же нет, сообщите об этом как можно скорее. Немедленно по получении вашего согласия размещу объявления о месте и дате вашего выступления в «Морнинг кроникл», лучшей из наших газет. На выступлении вашем, безусловно, буду, однако очень надеюсь встретиться раньше.

Ваш покорный слуга

Чарльз Диккенс.

Величайшее облегчение от весточки, полученной не от зложелателя, но от благодетеля, не смогло сгладить легкого разочарования – ведь я ждал ее еще первого июля, как обещал мистер Диккенс. Однако он и так проявил немалое великодушие, организуя мои публичные чтения. Если он также поможет найти издателя в Лондоне, я буду навечно у него в долгу.

Мне захотелось поскорее сообщить о письме от мистера Диккенса Дюпену, и в спешке я разорвал второй конверт. Когда я вынул письмо, в воздухе пахнуло соленой водой и гниющими водорослями. Бумага покоробилась от влаги и морской соли. Развернув ее, я, к ужасу своему, обнаружил страницы, выкинутые мною в воду с борта «Ариэля». Чернила расплылись и поблекли, бумага покрылась пятнами от морской воды, но это, несомненно, были мои письма к Сисси, извлеченные из глубин каким-то нечестивым способом. Слова скакали по испятнанной странице:

Дорогая Сисси, драгоценная моя!

…на борту корабля, направляющегося прямиком в ад…

…невозможно утвердить себя в земном мире…

…я солгал тебе…

…ужасную тайну – тайну, пятнающую мой род…

…если мое наследие действительно столь постыдно и омерзительно…

…потеряю эту чистейшую истинную любовь…

…прошлого, унаследованные мною по крови, хотя и не по делам…

…твой пропащий мальчишка…

Эти слова, сказанные вдалеке, отдавались эхом в моем мозгу и ранили, как осколки ночного кошмара. Я держал в руках бумагу, а слышал шорох самого времени, сыплющегося вниз в песочных часах, потом – тихий шелест, издаваемый крохотными рачками, копошащимися в песке, потом – ощутил влажной, вялой ладонью касание их панцирей. Я чувствовал, как зловредные создания выбираются из конверта, ползут по запястьям вверх, к плечам, вонзая клешни в плоть, яростно устремляясь под кожу многими тысячами…

Постоялый двор «Старая Корона», Бирмингем

18 сентября 1789 г.

Моя сладкая отважная распутница!

Наша случайная встреча на Сент-Джеймс-стрит и последовавший за ней ваш выход в мужской роли сделали вчерашний вечер просто незабываемым. Я мог бы многое еще сказать о нем. Как жаль, что дела требуют провести две недели в Бирмингеме.

Если в мое отсутствие вам вздумается повторить вчерашний рискованный ход и вновь искать убежище в этой «девичьей обители», непременно посетите заранее одну лавку в Ковент-Гарден, которую следует знать всем добропорядочным мужчинам (а также и тем, кто претендует на принадлежность к мужскому полу). Как весьма рассудительно советует владелица этой лавки:

Чтоб уберечь себя от страха и стыда,

Ты, жрец Венеры, поспеши сюда!

Прибегни к нашим средствам без сомненья.

Закон природы – самосохраненье![27]

Приобрети одно из ее непревзойденных приспособлений и помни, что доспех – прекрасная маскировка для нас, джентльменов интриги.

С неизменным уважением,

Ваш преданный партнер.

Джермин-стрит, 93, Лондон

20 сентября 1789 г.

Брат мой, многогрешный плутище!

Позвольте высказать вам мою глубочайшую признательность за полезный дар после нашего временного «семейного воссоединения» у того заведения на Сент-Джеймс-стрит. Доспех и в самом деле лучшая защита для странствующего рыцаря (а также и его близких), намеревающегося скрестить копье с сестрами из сего нечестивого ордена. Хотелось бы надеяться, что все добропорядочные мужчины пользуются этими «непревзойденными приспособлениями» во время отдыха.

Несмотря на то, что «монастырь» на Сент-Джеймс-стрит так вовремя предоставил мне возможность скрыться от желающих отомстить за мисс Форстер, я не собираюсь общаться с его обитательницами снова. Честно говоря, их общество оказалось крайне утомительным, а представление их, раз уж мне довелось побывать в роли критика, дурно отрепетировано. Их мать-настоятельница явно недооценивает способности публики к критическому мышлению. Чтобы привести зрителей в доброе расположение духа, она должна была обильно угощать их винами сомнительного качества. Через некоторое время вино оказало на собравшихся необходимое действие, и те отнеслись к матушке и ее подопечным снисходительно.

Говоря прямо, на незашоренный взгляд, выглядело все это просто жалко. Наряды бедные и изношенные. Конечно, можно сказать, что эти наряды со всей готовностью сбрасывают, и потому их качество не играет никакой роли, однако медленное и обдуманное избавление от роскошных одежд могло бы иметь гораздо больший успех. Главное ведь – не в простой демонстрации сокровенного, а в предвкушении его появления. И еще нельзя забывать о том, что разумным человеком движет не скучная животная похоть, но идеалы высшего порядка – истинное искусство, справедливость и, не побоюсь этого слова, остро отточенный клинок добродетели.

С братским приветом,

Э.

Гостиница «Старая корона», Бирмингем

23 сентября 1789 г.

Мой строгий собрат!

Позвольте напомнить, что роль критика намного проще роли артиста. «Матушка-настоятельница» и ее преданные подопечные имеют здесь, в Лондоне, отменную репутацию и известны так широко, что сам Джек Гаррис, критик весьма объективный и разбирающийся в представлениях этого рода намного лучше вашего, отзывался о матушке и ее труппе весьма благосклонно.

Более того – жаль, но ваша собственная игра оказалась далека от совершенства. Немногие могут сравниться с вами на сцене в роли Полли Пичем, миссис Кендер или Кейт Хардкасл[28], но роль моего дорогого брата – молодого актера в поисках развлечений – вы сыграли намного менее убедительно. «Матушка» – дама весьма проницательная и, если бы я не отвлек ее, наверняка разоблачила бы ваш маскарад.