Истории 80-го танкового - Сергей Владимирович Сороковиков

оно должно быть правильно, и решил рассказать маме. Утром, в выходной, за завтраком он ей всё открыл:

— Когда я вырасту и женюсь, у меня будет только один ребёнок.

Мама даже прекратила кушать, так ей стало интересно.

— Это почему?

— Потому что, когда я вырасту и пойду на войну, моей жене с двумя детьми будет трудно, пусть будет один ребёнок.

Мама улыбалась, а в глазах у неё всё-таки заблестели слёзы, но было видно, как ей стало забавно. Иван вообще не понял, что тут такого весёлого, он же прав. Пришлось обидеться и самому уйти в другую комнату.

Сын. Про волшебников

Хорошо быть маленьким. Хотя четыре года это уже почти взрослый. А ему даже не четыре, скоро вообще пять. Папа ему говорит: большой пацан. Конечно большой, он уже пример для сестры и всегда ей уступает. Вот она, сестра, она маленькая. А он не должен как она. Потому что большой. Папа доброволец. Папа ушёл на войну. Ваньке настало время быть большим.

Когда папа уходил, Ванька ещё не понимал, что происходит. Он даже провожал отца, почти не отрываясь от своей игры. Папа раньше уже, бывало, уезжал, но понятие «надолго» тогда было по-другому. То «надолго» проходило как-то быстро. А сейчас папа уехал и прошёл целый месяц. Потом ещё месяц. И ещё. Уже прошло много этих «надолго», а он всё не приезжал. И на праздники не приезжал. Только иногда звонил. Папа звонит! В доме сразу всё затихало. Все бросали любые дела и собирались вокруг телефона. И говорили, говорили. Но по телефону нельзя было забраться к нему на руки. Трогать его бороду колючую, потому что он не побрился. Папа по телефону не прижимал к себе крепко. И не трепал по голове.

Трудно без папы. Нет, конечно, вроде всё почти как прежде. Игрушки покупают, водят веселиться на батуты. Но особенно по вечерам стало совсем не так, как раньше. Ванька не мог рассказать, что же это не так, он просто чувствовал, что всё уже теперь по-другому. Оно было похоже на как раньше, но всё равно не так, и от этого настроения не было. Очень сильно хотелось, чтобы тебя кидали высоко, к потолку. И совсем не из-за веселья. Или просто смотреть телевизор, завалившись на папу, когда он клал свою широкую тяжёлую ладонь Ваньке на спину.

Хорошо быть маленьким. Ты веришь в волшебство. И даже знаешь, что для волшебства нужно. Волшебство — это когда всё происходит от твоего хотения. Только от твоего хочу, но во что бы то ни стало. Значит хотеть нужно сильно. Очень сильно. Правда, маленьким всё же ещё требуется помощь, что-то именно волшебное. Необязательно палочка. Волшебные палочки, они в сказках больше у фей разных. Мальчишкам лучше штуки-приборы, дающие герою суперсилу. Или ещё что-нибудь для победить сразу и всех разом. Или чтобы случилось такое тебе нужное, но тоже вот сейчас, а не потом. Не когда всему своё время, а когда сам захотел и прямо здесь.

Рыбки. Которые золотые. Самый лучший вариант. Много кто говорил про золотых рыбок. Он и сам по телевизору про них видел. И взрослые ему в книжках читали. Золотые рыбки исполняют желания. Жаль, дома их не было. Но они были у соседки. В другом доме, совсем рядом. Мама их с сестрой иногда отводила туда. Тогда соседка уже была не соседкой, а няней. И там, в круглом аквариуме, жили золотые рыбки. Нужно дождаться, когда мама будет работать, но их поведут не в садик, а в тот дом, с рыбками. Он стал большим, теперь он умел ждать. Каждый день терпеть, ждать.

Он помнил: чтобы сбылось, требуется хотеть очень сильно. А он хотел ещё сильнее. Ванька подошёл к аквариуму. Волшебство должно стать таким же сильным, как его желание. Он знал, как это важно — сосредоточиться. Сжал кулачки и зажмурился. От напряжения мышцы почти окаменели. Открыл глаза, смотрел пристально и говорил не моргая. Это был не крик. Он говорил громко, хоть и немного с обидой в голосе, но это был не крик. Потому что он большой.

— Пусть папа будет дома!

У него даже получилось не заплакать. Почти.

Такая обида

Ванька не плакал. Слёзы же не текли — значит не плакал. Ну, если по правде, то слёзы не текли только почти. Они наполнили глаза, блеском выдавая своё присутствие, но оставались на месте и дальше совсем не двигались. В крайнем случае, пока. То есть по факту всё равно не текли. Хотя повод разреветься был железный: ему присудили поражение. Мужики иногда плачут, тем более проиграв именно так. Мужикам за такое не стыдно. Он боролся отчаянно, честно стараясь из всех своих пятилетних сил. Его не положили на лопатки, ему не провели приём. Он сдержал все на него атаки, всё перекрыл и всё заблокировал. Было трудно, но он бился до самого конца. И почему-то проиграл. Ему говорили про какую-то там «активность». Эту самую «активность» присудили сопернику, а не ему. Он же всё вытерпел, но всё равно получается проиграл. В своих первых в жизни соревнованиях, в первой своей всамделишной схватке.

Обидно было по-настоящему. Он уже больше месяца занимался в секции. Он никогда не отлынивал от упражнений. Баловался? Да, это было, но вместе со всей группой, когда все баловались. Даже когда все вместе они баловались, тренер совсем не строжился, а только смотрел на их младшую группу и улыбался. И никого не наказывал, потому что вся их группа все тренерские команды выполняла сразу. Беспрекословно. Старшие, вот они от тренера «отхватывали», вот это да. А они, младшие, наверно, и были таким послушными, что видели, как старшие отжимаются за разговоры, отжимаются за то, что отвлекались, и вообще старших тренер наказывал за всё, ничего не спускал. А бывало, и покрикивал на них.

Ванька почти научился кувыркаться. У него уже почти стало всё хорошо получаться. Ему ещё маленько потренироваться, и вообще здорово станет кувыркаться. Он на тренировках старательно выполнял все задания, а проиграл из-за этой непонятной «активности», которую они совсем никогда не тренировали. Поэтому Ванька так и не мог понять, из-за чего победу отдали другому. Да, соперник был старше, и мама говорила, пытаясь Ваньку успокоить, что тот мальчик и борьбой занимается куда дольше, ещё что-то там объясняла. Ну и ладно! Руку после схватки подняли всё равно не Ваньке. Значит проиграл. Несмотря на все старания. А было реально трудно.