Истории 80-го танкового - Сергей Владимирович Сороковиков

class="p1">На самом деле он тренировался больше чем месяц. В прошлом году, когда его на тренировки папа водил, тогда Иван тоже тренировался. Но в прошлом году он был ещё совершенно неуклюжим, и они на тех тренировках совсем не боролись. Ему нравилось, когда папа отвозил его на «драку». Почему-то Иван так называл свою спортивную секцию: на драку. Мультиков боевых насмотрелся, что ли, оттуда и вынес это «на драку». Его отец так же раньше занимался борьбой, вот и Ивана отвёл на борьбу. Вместе с папой «на драку» ездить было очень интересно, отец смотрел, как Ванька тренируется, и тоже, совсем как тренер, очень по-доброму улыбался. И никогда Ивана ни в чём не упрекал, даже если у того вообще ничего не получалось, а только всегда хвалил. Потом папа уехал на войну, и Ваньку «на драку» перестали возить.

Снова на тренировки он пошёл почти через год. И возила его уже мама. Они ездили все вместе, с младшей сестрой, которую девать вечером было некуда. Ванька скучал по отцу, но говорил об этом далеко не всем. И только иногда. И очень тихо. Скучал сильно, потому что крепко помнил всё, как это оно было тогда, когда это всё было вместе с папой. Не то что сестра, которая мало что помнит, но она ещё маленькая, даже говорит мало слов. А может, поэтому Иван так и любил ездить на тренировки на борьбу, чтобы снова побыть в этом всём том, которое как раньше.

Младшая сестра. Они приезжали на Ванькины тренировки всей семьёй, но теперь без папы. Занятия шли вечером, уже после того как мама забирала их из детского садика, вот почему сестру девать было некуда, а значит нужно было брать её с собой. Сестра бегала по спортзалу, тренер разрешал. А что, она была послушная и ни к кому не лезла, никому не мешала. И не кричала, не то что дома. А ещё она так забавно, повторяя за ними, пробовала кувыркаться. И хотя у неё абсолютно всё было не так, над ней не смеялись, она же совсем маленькая.

Ванька окончательно успокоился. Мама сказала, что тренер Ваньку хвалил. Говорил, что Иван совсем молодец. Это его и успокоило. Потом мама долго и обстоятельно говорила, говорила, много про что ещё говорила, он не всё понял. Только вот уяснил точно: нужно тренироваться больше. А главное, что папа обязательно приедет и обязательно будет Иваном гордиться, потому что Иван не сдался и всё вытерпел. И что потом Ванька обязательно победит. Потом, когда папа с войны придёт.

Дядька утром в отпуске

Утром просыпаюсь, открываю свои глазки, потягиваю ручки, встаю. Бегом-бегом к маме. Ух ты! Новости у нас. Стоит, лыбится. Мама меня ещё не видит, а уже подозрительно счастливая. Суетится вокруг этого и тоже улыбается. Конкурент? Нет, на ещё одного ребёнка не похож. Большой сильно, выше мамы. Дядька какой-то. На меня смотрит, довольный такой. Что они все такие довольные? Что случилось? Все чего-то ждут. Нужно быть осторожнее. К маме иду по дуге, строго по радиусу, расстояние от дядьки этого выдерживаю. Там, в ногах мамы, спрячусь, пока в ситуации не разберусь, что это за дядька такой сильно радостный. На меня всё смотрит, даже не моргает. А я не буду на него смотреть. Отворачиваю голову, но глаза от него не отвожу. Нужно потихоньку в его сторону всё-таки подсматривать. Конечно, за дистанцией требуется следить строго.

Брат выбежал из спальни. Сразу стрелой к этому с бородой на руки забрался. Обнимается. Кричит, что папа с войны в отпуск пришёл. Ещё что-то там лопочет скороговоркой. Болтун. Сколько можно болтать? А ещё старший. В общем, не знаю, не знаю, я пока к маме, там точно безопасно. Кто такой этот папа, какая такая война, про что это они с мамой? Раньше, давно-давно, много месяцев назад, больше трёх точно, кто-то такой был. Но я всего не помню. А как вы хотели, для меня много больше трёх месяцев — это почти четверть моей жизни. Помню только, как было, когда мне телефон толкали, но не играть, даже не давали ничего пальчиком нажимать, а всё тыркали: папа тебе звонит, поговори с папой, да поговори с папой, вроде папа там, в телефоне. И из телефона меня кто-то по имени звал. А этот какой-то здоровый, бородатый и здесь. Он точно тот, из телефона? Из-за которого мне не давали ничего нажимать?

Хотя сейчас, со всем этим вокруг, очень даже интересно. Как-то оно необычно. Вчера такого не было. И позавчера. А сегодня что-то у нас в жизни стало происходить. Для чего-то маме с братом этот дядька нужен. Может, что-то им привёз с этой войны? Мама говорит «отпуск». Что это такое? Не, раз мама радуется, должно быть именно хорошее от этого здорового, пусть и говорит он громко и басом. Но для начала следует в его «хорошем» окончательно убедиться. Так, пока никаких решений. Буду ждать развития ситуации. Смотрю на него, голову вниз наклонила. А это чтобы он не понял, что я его разглядываю. Надо бы ещё глазки ручками прикрыть, и он меня совсем не увидит.

Но всё же что-то в нём есть такое, знакомое. Всё-таки, кажется мне, когда-то он уже был. Что-то с ним для меня было, очень нужное и важное. Вспоминай! Вспоминай! Страшно от него, но прямо ужаса ужасного вообще-то нет. Может, даже к нему, к дядьке к этому, наверно, и тянет. Но сейчас страх сильнее. Руки у него большие. Подойти? Потрогать? С братом он, кажется, ничего не сделал. Улыбается брат и хохочет. Нет. К дядьке идти это мамину ногу отпустить. Вот вместе бы с мамой подойти, ну тогда может быть. Но пока однозначно нет. Постою ещё. Понаблюдаю.

Он идёт! Мама не убегает? Нет вроде. Я за неё схватилась. Буду ещё крепче держаться. Брат с мамой продолжают улыбаться, а я не буду. С чего это я должна улыбаться? Я вообще не понимаю, что происходит! От этого не улыбаются. Мама говорит мне, я должна этого дядьку узнавать. Опять своё заладила, что это мой папа. С чего это я должна его узнавать? У того из телефона не было бороды, его вообще не было, он только говорил.

Сама пока к нему не пойду. Рано ещё. Моё доверие нужно заслужить. Руки тянет. Так, смотрим, мама рядом, попробую и я не убегать. Позволю ему меня взять, поднять — конечно,