Вечера в книжном Морисаки - Сатоси Ягисава

поэтому в теплые деньки там часто можно увидеть людей, но сегодня никого не было. Ветви сосен скрипели под порывами ветра. Из приоткрытого окна врывался холодный воздух.

— Там что-то интересное?

Обернувшись, я увидела тетю Момоко, которая сидела на койке и смотрела на меня, стоящую у окна. Я тихо закрыла створки.

— Нет, просто думаю о том, какой сильный сегодня ветер. Лучше закрыть окно.

— Да, спасибо.

Тетя энергично орудовала спицами. В последнее время она увлеклась вязанием, поэтому ее взгляд был постоянно прикован к рукам.

— Что вяжете?

— Перчатки.

— Так ведь уже конец февраля.

— Ну и что? Я для собственного удовольствия. Это превосходная борьба со скукой.

— Хмм.

Я села рядом на стул и уставилась на ее руки.

— Такако, возьмешь? Сама я перчатки не ношу.

— Да, но сколько еще вы будете вязать?

— Ну, где-то в марте закончу. Но ты можешь ими воспользоваться и в следующем году.

«В следующем году?» — повторила я про себя. Не выходило представить, что к тому времени тети, возможно, уже не будет с нами. Нет, даже не хотелось представлять. Чтобы избавиться от неприятных мыслей, я весело ответила:

— Хорошо, давайте.

— Принято! — Тетя посмотрела на меня и улыбнулась.

Это была дружелюбная улыбка, без всякого намека на сарказм.

Тетя Момоко лежала в четырехместной палате на третьем этаже токийской больницы общего профиля. Ранее ей уже делали здесь операцию, но в тот раз она лежала в другой палате, хоть и на том же этаже. В то время она не жила с дядей, поэтому рядом с ней никого не было. Думаю, тетя наверняка чувствовала себя беспомощной.

В палате постоянно витал больничный запах антисептиков и лекарств, а также человеческого пота. Шторы кремового цвета и белая стена. Чисто, но немного простовато. «Ну это же больница», — сказала тетя Момоко с таким лицом, как будто это само собой разумеющееся.

— Ладно, тебе пора идти. Извини, что заставила тебя сидеть здесь так долго.

Не переставая вязать, тетя указала подбородком на дверь. Каждый раз, когда я приходила навестить ее, она постоянно просила меня так уйти спустя час. Не знаю, то ли она беспокоилась за меня, то ли ей и правда было неловко.

И в конце она всегда, фыркнув, говорила, если я не хотела уходить:

— Не беспокойся так. Как видишь, все в порядке.

И я покидала палату, словно меня прогнали.

Но у тети был свежий цвет лица, хорошая кожа, и она выглядела абсолютно здоровой. Она спокойно ела и сидела так же ровно. Не знаю, как сказать, но для меня все выглядело по-прежнему.

***

— Как же много от нее проблем!

Это случилось на обратном пути в тот вечер, когда мы вышли на прогулку. Дядя несколько раз повторял это на ходу, вздыхая. Мы шли к станции не спеша, плечом к плечу, как будто нам запретили идти быстро. Я совсем не помню, как вернулась домой. Но даже после этого все еще слышала, как без остановки вздыхает дядя.

А потом я узнала то, чего даже не предполагала.

Из-за рецидива у тети пошли метастазы в лимфоузлы, что усложнит операцию. Так нам сообщил врач. Тетя тоже знала об этом, поэтому в этот раз на операции не настаивала. Поначалу дядя был категорически не согласен, но после разговора с доктором он пришел к выводу: это единственное, что остается. В конце концов, он уважал решение тети…

Я сидела рядом и беспомощно поддакивала. Я не могла собраться с мыслями из-за всей этой информации и не знала, что и думать. Но из этого разговора я поняла, что все гораздо серьезнее, чем я предполагала.

Причитания дяди смешались с шумом машин.

Я шла молча, уставившись на асфальт, а потом внезапно спросила:

— Вы сказали, что узнали во время путешествия?

— Да, я был в шоке, когда она сообщила. Момоко, может, и глуповата, но с такими вещами не шутит. Поэтому я сразу понял, что она говорит правду.

— То есть вы уже давно в курсе…

А ведь я просто хотела, чтобы они хорошо отдохнули. Неужели они говорили об этом? Но если вспомнить, то дядя стал тихим именно после поездки. И все это время он молчал и держал это внутри. Понимаю, почему ему тяжело было заговорить со мной. Потому что боялся, что, озвучив это, он признает факт болезни.

— Дядя, вам было нелегко, — сказала я, на что он сухо усмехнулся:

— Что ты, нет. К тому же, как было сказано, все не произойдет внезапно. Скорее всего, ее скоро госпитализируют и будут наблюдать.

— Понятно…

И все же было ясно, что операционного вмешательства не будет, способа вылечить нет, поэтому у тети остается мало времени.

Это повергло меня в шок. Болезнь тети скоро заберет ее в иной мир. Тетя Момоко скоро покинет нас? Разве можно поверить в такое? Я позволяла себе думать, что тетя станет милой старушкой. И что она так и будет заниматься лавкой Морисаки вместе с дядей, который состарится вместе с ней.

Я заметила, что вздохнула так же, как и дядя. Приняв это за сигнал, дядя пробормотал:

— Ну что за напасть! Только вернулась спустя пять лет и теперь заболела. Еще и умрет скоро. А сама такая спокойная, что невозможно понять, о чем она думает. Хоть бы немного вела себя как пациент.

Дядя покачал головой и снова вздохнул.

— Ага…

— Она издевается надо мной.

Пока мы не пришли на станцию, дядя повторил это еще несколько раз.

***

Тем не менее, как и говорил дядя, все шло своим чередом, как будто ничего не случилось. Тетя Момоко, как обычно, обслуживала покупателей в лавке Морисаки и пару раз в неделю ходила помочь в ресторанчик. Господин Сабу и другие постоянные покупатели часто захаживали в магазин, только чтобы увидеть приветливую улыбку тети. С виду ничего не изменилось.

Когда я узнала о ее болезни, то, приходя в магазин, вела себя спокойно.

— Ну, что поделать, — беззаботно сказала тетя.

— Но…

«Я хочу кое-что сказать», — подумала я, но она опередила меня, весело прощебетав и хлопнув меня по спине:

— Мы ничего не можем с этим поделать. Я была готова. Поэтому не надо делать такое хмурое лицо, а то сама начну грустить.

Я почувствовала небольшой прилив сил.

Если она в таком хорошем настроении, то мне тоже не следовало унывать.

Пока не настанет тот день, я хочу проводить с тетей как можно больше времени и как племянница, и как младшая подруга. И я всей душой хочу помочь им с дядей. Я