Тайна Нилии - Поль де Ивуа

— Прозывающий себя Альбэрамом Костером! — торжественно возвестил полисмен. — Он был арестован за бродяжничество, и я имею честь препроводить его к вашему превосходительству.

— Это не он нас обманул! — заявили хором мистер Бабинов и мисс Дебора.

— Ну, конечно, не я. Меня самого одурачили! Вообразите, я прибыл в Булак, какие-то вежливые люди пригласили меня последовать за ними, я исполнил их желание, а они заперли меня в каком-то доме, сказав, что это лазарет, где всякий приезжий обязан пробыть двое суток. Но хотя меня заперли на замок, я ночью успел сбежать оттуда, выпрыгнув в окно. По пути я справился о доме своего кузена Бобинова, но когда я разыскал его и постучался у дверей, какой-то незнакомец послал меня сперва к черту, а затем грозил застрелить, как зайца. Ну, я поспешил убежать, и вскоре после того был задержан этим полисменом за бродяжничество. Так как я не имел пристанища в городе, он и привел меня сюда!

Вдруг в доме Сирдара раздались шум и крики; милорд подскочил.

— Что там такое? — громко крикнул он.

Дверь распахнулась, и несколько человек ординарцев вбежали разом в кабинет.

— Милорд… караулы!..

— Что караулы?

— Все караулы в городе перерезаны… все посты залиты кровью… и новый пост тоже…

Главнокомандующий провел рукой по лбу и пошатнулся; в окно ворвались звуки набата.

— Набат! — прошептали, бледнея, присутствующие.

Еще и еще с разных концов города неслись эти зловещие звуки.

Сирдар распахнул окно и высунулся. Голоса муэдзинов протяжно и торжественно взывали к народу, и среди томительной тишины ночи, точно гром, прокатились в воздухе отдаленные пушечные выстрелы. Огненные молнии сверкали во тьме, и целый рой теней, обезумевших от страха, несся к резиденции Сирдара. То были британские солдаты; кавалеристы, коням которых невидимые руки перерезали бабки, артиллеристы, у которых, оказалось, захлопали орудия, пехотинцы, у которых украли патроны и оружие; все они с воплем призывали своего главнокомандующего. Сирдару казалось, что все это страшный, невыносимый кошмар, какая-то галлюцинация.

Да, по сигналу, каким являлись ракеты и увеселительные огни, пущенные с холма цитадели, все туземцы покинули свои жилища, уводя за собою своих и жен, и детей, и слуг, унося драгоценности, выходили за город, и теперь все пути и дороги, все тропинки кишели людьми. Все они уходили в пустыню, а позади них, заранее приготовленные мины взрывались одна за другой, разрушали плотины, каналы и мосты; все рушилось, все гибло, и это на всем протяжении от Каира до Хартума.

Огни, зажженные на вершинах Ливийских гор, возвестили патриотам, что судьба вернула им их вождя и предводителя, — и теперь они со всех концов стекались к нему.

На протяжении тысячи с половиной километров, горожане покидали свои города, поселяне свои поля, рыбаки и лодочники свои челноки и уходили в пустыню. Все эти люди хотели быть свободными или погибнуть. Англия захватила в свои руки Египет, пусть же она владеет им, но разоренным, опустошенным и обезлюденным; пусть вращаются в пустом пространстве ее грозные вращающиеся башни. Душа Египта ушла вместе с ее народом в пустыню, куда ее призывает избранный самим народом вождь.

И Сирдару казалось, что невидимые враги целым роем слетались со всех сторон, и он ничего не мог сделать против них: они были неуловимы. Он обратился к своим подчиненным, хотел сказать им что-то, хотел поднять в них дух, но слова застряли у него в горле, мысли спутались, и его губы прошептали только одно слово:

— Несчастье!

Начиналась беспощадная борьба, борьба на жизнь и на смерть.

На огромном пространстве, постоянно орошаемом водами Белого Нила, вытекающего из больших африканских озер, расстилается необъятная топь. Около нее целая сеть рек, образующих Бахр-эль-Газаль.

Вся местность низменная, плоская. Ни холма, ни малейшего возвышения. Медленно текут воды, словно раздумывая о своем пути; они выбирают путь на север и утопают в голубых волнах Средиземного моря.

Если бы они избрали другой путь, у Египта не было бы его грандиозного прошлого, он был бы продолжением песчаной Сахары, с трудом прокармливающей племена кочующих бедуинов. Для торгового, предприимчивого народа Египет — целая сокровищница, ключ к которой представляют собой африканские болота. Вот почему Англия добивалась Фашоды и простерла свои цепкие руки до больших озер, окаймляющих колыбель священной реки.

Кроме политического значения страна эта является резервуаром, который питает и орошает поля феллахов.[8] Тихо дремлющие в своих берегах воды — это капитал и жизнь Египта.

Печальная страна! Повсюду лагуны, бесконечная сеть каналов. С одной стороны, водяные растения, тростник, бамбук в шесть-семь метров вышины, с другой — голая поверхность воды, свинцового оттенка без признака растительности, под горячими лучами южного солнца.

Бесчисленные островки, песчаные или каменистые, тянутся архипелагом или разделяются между собой озерами. Там, в полной неприкосновенности, обитают крокодилы, бегемоты, буйволы с искривленными рогами, чувствуя себя полными хозяевами этой уединенной местности.

Страшная, постоянно свирепствующая здесь лихорадка охраняет их от вторжения человека.

Сюда, в эту пустыню, привел отважный Маршан своих спутников. Здесь поселился Робер Лаваред со своим двоюродным братом Арманом. Около них приютились Оретт, Лотия, Нилия, Джек и все те, кто бежал из Египта.

На узкой полосе земли, окруженной каналами, расположены их палатки.

Робер и Арман стоят на берегу и смотрят на разворачивающееся перед их глазами зрелище.

Курьезное зрелище!

Огромная топь представляет собой кишащий человеческий муравейник.

Ее непрестанно бороздят лодки, плоскодонные пироги, управляемые белыми и черными гребцами, воинами разнообразного африканского населения.

В руках у них кирки, лопаты, ломы европейского или местного производства.

В пять недель эти рабочие, из чувства патриотизма и страстной жажды свободы, совершили гигантскую работу.

Они преградили путь водам Белого Нила и Бахр-эль-Газаль; заставили их течь к центральной площади, на другом конце которой стотысячный отряд солдат Робера прорыл им путь к реке Конго.

Среди лодок, плотов быстро скользят по воде люди; на ногах у них надето что-то вроде лыж. Эти приспособления снабжены воздушной камерой, похожей на велосипедную.

— Эти «водяные башмаки» удивительны! — замечает Арман Лаваред. — Чудо свершилось, человек ходит по воде!