Пропасть Искупления - Аластер Рейнольдс

Куэйхи прослушал запись и решил, что глупо отправлять сообщение в таком виде. Даже если он найдет там что-то, даже если оно окажется ценнее всего обнаруженного в пяти предыдущих системах, Жасмина все равно сможет обвинить его в пустых обещаниях. Она не желает разочаровываться. Тщательно отмеренные недоговоренности – вот лучшие козыри в игре с королевой. Надо давать ей намеки, а не посулы.

Он стер первое сообщение и записал новое:

– Говорит Куэйхи. Найдена аномалия, которая требует более тщательного изучения. Нахожусь на борту «Дочери мусорщика», приближаюсь к объекту. Оценочное время возвращения на борт «Доминатрикс»… через сутки.

Прослушав новое сообщение, он решил, что этот вариант звучит лучше. Но недостаточно.

Он опять очистил буфер и глубоко вздохнул:

– Куэйхи. Краткий полет для ближнего осмотра. Некоторое время могу быть недоступен. До связи.

То, что надо. Ничего лишнего.

Компьютер определил точку нахождения материнского корабля и нацелил туда луч лазера, применив обычные шифровальные фильтры и релятивистские поправки. Жасмина получит сообщение через семь часов. Куэйхи верилось, что она будет достаточно заинтригована и впоследствии никак не сможет упрекнуть его в преувеличении ценности находки.

Пусть сука помучится догадками.

Кулвер сказал Рашмике не всю правду. Ледокат двигался на максимальной из безопасных скоростей, но стоило выбраться за пределы поселка, из сугробов и снежных заносов на проторенную дорогу, как появилась возможность зафиксировать задние лыжи и дать полный газ. Машина помчалась, словно подталкиваемая невидимой рукой. Рашмика немало знала о ледокатах, в частности о специальном слое на подошвах лыж – хитрая программа создавала в нем быстрые микроволны. Точно так же движутся слизняки – с тысячекратным отличием в размерах и скорости.

Движение ледоката стало плавным и нетряским; время от времени машина подпрыгивала или виляла, но на это можно было не обращать внимания.

– Теперь получше, – сказала Рашмика, усаживаясь впереди рядом с Крозетом и его женой Линкси. – А то я боялась, что…

– Вырвет? – спросила Линкси. – Это не стыдно, мы все тут блюем время от времени.

– Так резво можно идти только по ровному, – вступил в разговор Крозет. – Да и то не без проблем – на одной ноге сервопривод накрывается. Уж больно ухабистые у вас дороги. Кстати, это одна из причин нашей поездки к каравану. Там есть запчасти, а на гребаной Равнине их днем с огнем не сыщешь.

– Следи за языком! – прикрикнула Линкси, крепко хлопнув Крозета по колену. – С нами девица, если ты еще не заметил.

– Не обращайте на меня внимания, – сказала Рашмика.

Ее уже отпускало напряжение. Им удалось без помех выехать из поселка, и, похоже, никто не гнался за ними.

– Да он же глупости говорит, – сказала Линкси. – У караванов есть все, что нам нужно, но не задаром же. – Она повернулась к мужу. – Верно, дорогой?

Линкси была упитанной, с рыжими волосами, которые спадали челкой на половину лица, прикрывая родимое пятно. Рашмика знала эту женщину, сколько себя помнила: та служила в общественном детском саду в соседнем поселке.

Девушка помнила, что Линкси всегда была с ней ласкова и внимательна, но несколько лет назад случился небольшой скандал, и рыжую воспитательницу выставили из детского сада. Вскоре после этого Линкси вышла замуж за Крозета. В поселке говорили, что это только цветочки, что эти двое стоят друг друга, но, по мнению Рашмики, Крозет был хорошим парнем. Немного чудной, замкнутый, но и только. Когда Линкси подверглась бойкоту односельчан, Крозет оказался одним из тех немногих, с кем она могла общаться. Несмотря ни на что, Линкси по-прежнему нравилась Рашмике, и потому, конечно, девушка не могла не испытывать симпатию и к ее мужу.

Крозет управлял ледокатом при помощи пары джойстиков, смонтированных на подлокотниках кресла. Неизменная синеватая щетина, жирные темные волосы… От одного взгляда на этого человека Рашмике хотелось вымыться.

– Я не жду от попов благотворительности, – сказал Крозет. – Сомневаюсь, что в этом году нам удастся заработать столько же, сколько в прошлом, – покажи мне того, кому везет два года подряд.

– Вы не думали перебраться поближе к Пути? – спросила Рашмика.

Крозет утер нос рукавом:

– Я лучше ноги себе отгрызу.

– Крозет у нас не особо верующий, – объяснила Линкси.

– Я тоже не самая религиозная девушка на Равнине, – ответила Рашмика, – но, если бы мне пришлось выбирать между верой и голодной смертью, сомневаюсь, что продержалась бы долго.

– Сколько тебе сейчас? – спросила Линкси.

– Семнадцать. Почти восемнадцать.

– Много друзей осталось в поселке?

– Да не сказала бы. Почти никого.

– Почему-то я так и думала. – Линкси похлопала Рашмику по колену. – Ты, как и мы, – не вписываешься. Всегда была чужой и такой останешься.

– Я пыталась вписаться. Но никак не смириться с мыслью, что придется провести здесь всю жизнь.

– Так же думают и многие твои сверстники, – кивнула Линкси. – Молодежь обозлена. Эта диверсия на прошлой неделе…

Линкси имела в виду взлетевший на воздух склад со взрывчаткой.

– Разве можно упрекать молодежь за то, что ей хочется перемен?

– Я слышала, ходит много разговоров об отъезде, – ответила Рашмика. – Все думают, что в караванах или даже в соборах можно разбогатеть. Может, они и правы. Если знаешь нужных людей, есть разные возможности. Но мне этого мало.

– Ты хочешь улететь с Хелы, – сказал Крозет.

Рашмика вспомнила свои мысленные подсчеты и поделилась:

– Я прожила пятую часть своей жизни. Если не случится какой-нибудь беды, впереди у меня шестьдесят с лишним лет. Я бы предпочла прожить эти годы с пользой. Не хочу умереть, не увидев ничего, кроме этой планеты.

Крозет блеснул желтыми зубами:

– Знаешь, Раш, люди летят за световые годы, чтобы увидеть Хелу.

– Непонятно зачем, – буркнула она.

И замолчала, чтобы разобраться с мыслями. Она всегда энергично отстаивала свое мнение, сейчас ей не хотелось обижать друзей.

– Я вовсе не считаю этих людей дураками. Но они не понимают, что на нашей планете ценны не соборы, не Вечный Путь и не чудеса, а культурные слои.

– Верно, – согласился Крозет. – Но они всем до лампочки.

– Кроме нас, – возразила Линкси. – Каждый, кто пытается выжить на Равнине Вигрид, понимает, что такое раскопки.

– Но церкви не хотят, чтобы мы копали глубоко, – возразила Рашмика. – Раскопки отвлекают прихожан. Церкви опасаются, что рано или поздно будет найдено что-то уникальное и тогда чудеса потеряют в силе.