Маленькие люди - Олег Рой

– Если мой диагноз подтвердится, – пообещал я Блейку, – я достану для вас нужное средство. Оно, правда, еще не прошло комиссию ВОЗ, и неизвестно, когда пройдет, так что определенный риск есть.

– Я к риску привык, – спокойно ответил Блейк. – В молодости я сам выступал на арене, а вы наш цирк видели. Тридцать лет назад если что-то и отличалось от нынешнего его состояния, то только в худшую сторону. И вот представляете, ты летишь в полусотне футов над ареной, вдали перед тобой раскачивается трапеция, и если ты ее не поймаешь, то молодая жена вечером тебя не дождется…

Он вздохнул и посмурнел. Зато у Ариэль мое предложение вызвало бурю восторга и энтузиазма, и мне почему-то от этого стало тепло на душе.

Я записал для Блейка, какие анализы ему надо сдать, после чего мы продолжили наше неторопливое чаепитие и столь же неспешную беседу. Я заметил, что удивлен, почему помещением цирка не заинтересовались археологи, ведь шотландские брохи находятся под их пристальным вниманием, хотя они моложе и сохранились хуже. А здешний брох – просто уникальное сооружение.

– Ну, во-первых, брох находится в собственности семейства Кэрриганов, – ответил Блейк. – Все соответствующие бумаги в порядке, а в Соединенном Королевстве право собственности уважают со всей истовостью. Мой прадед был странным человеком – ради этого приобретения он обрек себя на самую настоящую кабалу. Теперь этот брох, как чемодан без ручки, если честно: ни продать, ни в аренду сдать. Да и привыкли мы к нему, ведь, по сути, это наш родной дом. И избавился бы, да нельзя…

«Почему это, интересно?..» – подумал я, но спросить так и не решился, памятуя о резком ответе Блейка в парке, когда я заговорил о доходах цирка. Может быть, для него это тоже был чересчур болезненный вопрос.

– Во-вторых, я археологов все-таки пускаю в брох, только прошу ничего особо не трогать и глубоко не влезать. Здание нашего цирка – еще одна приманка для туристов, тем более с учетом нашей легенды о сиде и царстве лепреконов. Мне больше досаждают, кстати, не археологи, а авантюристы – месяца не проходит, чтобы кто-нибудь не попытался влезть в здание в поисках лепреконьего клада. Но в целом легенда работает на наш проект – мы устраиваем специальные программы для реконструкторов, тематические дни рождения, а на День святого Патрика у нас вообще грандиозный фестиваль и гала-концерт. – Он отхлебнул чаю. – А в-третьих… не знаю. Такое впечатление, что ученые стараются про наш брох не вспоминать вовсе. Ездит только зеленая молодежь и какие-то… Ариэль, как сейчас всяких там чудаков называют?

– Фрики, – подсказала Ариэль.

– Угу, – ответил Блейк. – Эти самые фрики.

– Может, их отпугивает проклятье? – предположил я. Будучи физиком, я не мог упустить шанса подколоть гуманитариев, пусть и заочно.

Блейк сделал обиженное лицо, но глаза его смеялись.

– Вам бы только хиханьки да хаханьки. Но, если честно, у меня иногда складывается такое впечатление, что брох не любит людей нормального роста. Все, кто задерживался у нас на несколько дней, начинали чувствовать себя как-то неважно. Ходили, словно пьяные, хотя пьяны совсем не были. Спотыкались на ровном месте, роняли вещи, умудрялись заблудиться в трех… комнатах. Иногда это и к трагедиям приводило: одного историка из Королевского общества сбил наш рейсовый автобус. К счастью, этот старый рыдван еле ползал, так что парень отделался легким испугом и легкими ушибами. После чего быстренько собрал вещи и умотал в Эдинбург. Второй исследователь упал с мола и утонул. Хотя тут, вероятно, брох был ни при чем: парень просто любил виски, да и его принадлежность к миру науки у меня вызывала сильные сомнения. Сдается мне, он был простым авантюристом.

Заметив, что я опустошил свою чашку, Блейк предложил мне еще чаю:

– Выпить не предлагаю, так как сам не пью и другим не советую. Ничего?

– Я не большой любитель алкоголя, – сказал я. – Так что, думаю, последнее купание у мола этого города мне не грозит.

Блейк усмехнулся и кивнул:

– Но самый удивительный случай произошел не так давно, буквально несколько месяцев назад. Вот, как говорится, и смех и грех. Приехала к нам прошлым летом семья антропологов. Молодожены. Эта поездка у них была чем-то вроде свадебного путешествия с сопутствующим научным интересом. Они охали-ахали, бродили вокруг броха, даже поселились рядом, сняв коттедж у старого Дарта. Потихонечку что-то там исследовали, зарисовывали и замеряли в цирке, попутно вели раскопки вокруг. Интересовались у фермеров, не находил ли кто на своих полях человеческие останки, и, если что-то подобное было, тут же начинали там копаться. К Новому году молодая супруга заметно округлилась и в начале марта родила.

Блейк сделал паузу и добавил:

– Родила карлика. Нашего молодого антрополога чуть инфаркт не хватил. Ни у него, ни у нее в роду карликов отродясь не было. А тут целый город, населенный лепреконами. В общем, он сложил два и два и решил, что жена ему изменила.

– Стоп-стоп, – перебил я. – Но ведь карликовость совершенно не обязательно передается по наследству!

И тут мне в голову пришла мысль, заставившая меня на мгновение задуматься. Я как-то не обратил на это внимания, но… хоуллендские карлики, похоже, рождались карликами уже не одно поколение, по крайней мере, и Ариэль, и ее отец были именно карликами. Конечно, карликовость может передаваться по наследству, но совсем не обязательно и отнюдь не в масштабах целого города…

– Не обязательно, – согласился Блейк. – Дети нормальных размеров в наших семьях тоже рождаются, но намного реже, хотя и чаще, чем карлики в обычных. Кстати, на будущее – слово «карлик» в городе не то что под запретом, но как-то не приветствуется. Мы называем друг друга лепреконами.

– Благодарю вас, приму к сведенью, – сдержанно ответил я.

– Как бы там ни было, – продолжил Блейк, – но наш обиженный антрополог не стал разбираться и закатил жене форменный скандал, чуть ли не с рукоприкладством. Его, понятно, скрутили – мой двоюродный брат даром что маленький, справится с любым дылдой, он периодически подрабатывает в Большом мире в боях без правил.

– Подумать только, а на вид совершенно безобидный человек, – искренне удивился я. – Действительно, внешность – обманчивая штука.

– Ага. Противник, как правило, не воспринимает его как реальную опасность и попадается на этом. Так вот, пока он, антрополог, то бишь, сидел в нашей каталажке положенные две недели, его жена успела сделать анализ ДНК. Естественно, отцом ребенка оказался сам антрополог. Семейство примирилось… и удрало из Хоулленда, только пятки засверкали. Кажется, эти ребята всерьез поверили в проклятье.

– Я бы тоже поверил после такого, – вздохнул я.

– А расскажите-ка мне лучше, что с вами приключилось, – предложил Блейк. – А то мне Ариэль говорит, что вы раньше были нормального роста, а потом стали, как мы. А я ей говорю, что так не бывает.

– Увы, бывает, – вздохнул я и принялся рассказывать свою, по правде говоря, уже поднадоевшую мне сагу.