Акушер-ХА! Байки - Татьяна Соломатина

– Фимоз, – вздохнув, послушно отвечаю я.

– Не этот ли «сельскохозяйственный» продукт вы имели в виду, коллега? – продолжает как с подмостков вещать Караим, обращаясь к товарищу потерпевшего.

– Он. Точно он. Вот и доктор мне тогда…

– Понятно, понятно, – и вновь обращаясь ко мне: – Не просветите ли вы, Татьяна Юрьевна, глубокоуважаемого коллегу, приехавшего к нам из дальних… э-э… стран, на предмет сего типично «сельскохозяйственного» случая?

За моей спиной давилась от смеха до пузырей на лбу докторша приёмного. Мне же по роли, отведённой великим «искусствоведом», приличествовало дать серьёзный, развёрнутый ответ.

– Сужение крайней плоти полового члена. Фимоз у взрослого мужчины возникает при хроническом воспалении кожи головки полового члена и крайней плоти – баланопостите. Причиной фимоза могут быть склероз кожи крайней плоти, злокачественные новообразования головки полового члена и крайней плоти, инородные тела, всякие неспецифические и специфические инфекции. Например, сифилис.

– Умница, голубушка.

«Ага, и чаще всего встречается в далёких сельскохозяйственных странах!» – чуть не залепила я под конец. Еле сдержалась, чтобы не выскочить из роли.

– И что же, душа моя, у нашего пациента было не «таво-ентова», что он ханку жрал и другу в ноги кидался, на бабу свою жалуясь? – продолжал млеть в своей ипостаси Караим. – Хотя, должен сказать, претензии её были совершенно обоснованы, ибо если ты мужчина – изволь соответствовать! – добавил семидесятилетний академик, горделиво расправив плечи. Должна сказать, дай бог вам всем в его годы так выглядеть!

– Фимоз, – продолжаю, – Караим Антинохьевич, нарушает нормальную половую жизнь и даже делает порою её невозможной. Потому что возникают весьма болезненные проблемы с открытием головки полового члена, травмы кожи крайней плоти и уздечки во время эрекции и при половом акте.

– Ой, полярная лисичка, какие проблемы! – вдруг подаёт реплику уже приодетый в бахилы и хирургический халат кум-«оператор». – Извиняюсь.

– А ведь совершенно верно говорите, коллега! – отвечает Караим, значительно поднимая указательный палец вверх.

«Ну, цирк!» – проносится у меня в голове.

– И каково же лечение подобных форм фимоза у взрослых мужчин, Татьяна Юрьевна?! – тоном, ни на секунду не позволяющим заподозрить в ёрничанье, продолжает Караим, предупредительно открывая передо мной двери в оперблок.

– Только оперативное! – наигранно вздыхаю я, оглядываясь в поисках Олега.

– Именно! – и тут же: – Мойтесь, голубушка!

– Я?!. – «Цирк уехал – клоуны остались!» – Караим Антинохьевич, мне же в роддом, и к тому же Олег…

– Ничего не случится в вашем роддоме за час. Там ещё дежурант есть. А если что – из гинекологии бездельников вызовут. Олег же, как и его милейший отец Иван, хотя и прекрасный хирург, но алкогольдегидрогеназы в организме – кот наплакал. Это у них наследственное. Так что – сама понимаешь…

«Ну Олег, ну удружил! – думаю. – Ладно, что делать-то. В травме я уже ассистировала, так что… Не прикажешь же солнцу закатиться в неурочный час… Подержу, пожалуй, крючок академику».

Академик между тем ещё успел огненной воды себе и бледному «коллеге» плеснуть.

– Караим Антинохьевич, – обращаюсь к светилу, – только вам несколько неудобно будет, потому что у этого стола давным-давно все гайки и болты из строя вышли и он под ваш рост не отрегулируется.

– А зачем мне, радость моя, его регулировать? С такой операцией вы, Татьяна Юрьевна, вполне справитесь самостоятельно при помощи операционной сестры.

«Ну всё! Приехали! У Караима рождественский маразм!» – только и успела подумать я.

– И не волнуйтесь, мы с коллегой будем рядом и всё вам расскажем! – и подталкивает офигевшего в дупель мужика в операционную, куда санитарки уже увели его дружка со слегка подпорченным «хозяйством». – К тому же, поверьте старому волку – кесарево сечение куда как более сложная операция. А циркумцизио, по большому счёту, и операцией не назовёшь. Скорее – манипуляцией! Хотя!.. Знаете ли вы, коллега, – продолжил он, обращаясь к «куму», – что сказал ещё в 1911 году американский хирург Кистлер по поводу обрезания?

– По поводу чего?..

– Да вот, как раз того самого «ентова». А вы, Татьяна Юрьевна, тоже не знаете?

– Нет, Караим Антинохьевич! Не знаю! Я половые органы совершенно иной конструкции в интернатуре и клинординатуре изучала! – буркнула я.

– Настоящий врач, голубушка, должен быть энциклопедически образован! И у вас для этого есть все предпосылки! Интеллект, талант, мастерство, молодость, красота, ноги… Последнее, впрочем, из несколько иной оперы, но не помешает. Считайте это бонусом. Так вот… – Академик выдерживает мхатовскую паузу и хорошо поставленным голосом продолжает, обращаясь ко всем, находящимся в операционной: – А сказал Кистлер буквально следующее: «Циркумцизио – одна из наиболее часто выполняемых малых операций, которая иногда делается хирургами походя, без особого внимания к ней, из-за кажущейся простоты. Однако многие хирурги часто теряют своих лучших клиентов, если эта операция заканчивается неудачно!» Поэтому сейчас мы будем делать такое циркумцизио, кхм, вернее, доделывать, – Караим укоризненно посмотрел на мужика, которому, судя по всему, было, мягко говоря, не по себе, – что вашему другу, любезнейший, нигде не стыдно будет продемонстрировать результаты нашей работы!

Картина маслом – двое «коллег», в нестерильной зоне, примостились у подоконника… Консилиум, блин! Нет! Такого у импрессионистов точно нет – можно даже не искать.

В это время в оперблок забегает взъерошенный Олег, смотрит на обложенное уже медсестрой операционное поле, нервно сглатывает и убегает. Вслед за ним деловито заходит анестезиолог. Почтительно кивает Караиму, видит меня и недоумевает:

– Олег Иванович говорил, что у нас урологическая операция.

– Урологическая, – подтверждаю я.

– А ты тут что делаешь?

– Подрабатываю на полставки! – рявкаю я. – Делай блокаду! Мне уже на мужика этого смотреть жалко!

– Подход не мальчика, но мужа! Я ни секунды не сомневался в вас, Татьяна! – изрекает Караим с подоконника.

И тут вдруг оживает дотоле безмолвный пациент:

– Доктор! Я вас очень прошу! Сделайте, пожалуйста, чтоб было красиво! Баба у меня очень капризная!

– Да, – подтверждает горе-товарищ. – Мы и приехали-то потому, что криво вышло. Я до соседа сбегал – у него «Газель», – в больницу, говорю, надо смотаться – и мухой назад! Там сейчас дружбану подровняют чего надо – и назад к столу ещё успеем! И тебе поставим. Так что он нас на улице ждёт. Вы, доктор, побыстрее управьтесь, но чтоб ровно! А то его засмеют. Баба у него шибко языкатая – разнесёт, что твой Бобик-пустобрёх.

В общем, я уже не знаю, плакать мне или смеяться. Операционная сестра вся трясётся мелкой дрожью от беззвучного хохота. Караим же продолжает в своём духе.