Соблазн на грани риска - Элизабет Биварли

Они только партнеры, и точка. Они всегда будут партнерами ради ребенка, их отношения скорее напоминали сделку, ведь они даже подписали контракт, в котором четко обозначили свои обязательства друг перед другом. Конечно, и Йигер, и Ханна хотели ребенка по своим личным мотивам. Да, это звучало сухо и расчетливо, но именно таким было их изначальное соглашение. Но теперь… Теперь все стало по-другому.

Ханна схватила телефон и набрала сообщение Йигеру, спрашивая, где он сейчас. Они не общались с тех пор, как он вернулся в Нью-Йорк, видимо, потому, что оба не знали, что сказать друг другу. Скорее всего, его сейчас даже нет в Нью-Йорке. Интересно, как миллиардеры отмечают Новый год? Наверное, перемещаются из одного часового пояса в другой, отмечая праздник несколько раз подряд.

Однако Йигер тотчас же ответил Ханне – он был дома. Но почему? Ей не хотелось звонить ему или что-то объяснять в текстовых сообщениях, поэтому ее следующее послание было предельно простым, но довольно расплывчатым. Не возражает ли он, если Ханна к нему ненадолго заедет?

Он снова без промедления ответил:

«Конечно. Все в порядке?»

«Да. Просто хотела поговорить».

Йигер написал ей свой адрес, добавив, что весь день будет работать дома. Ханна пообещала быть через час или чуть больше.

Йигер клял предпраздничный транспортный коллапс на чем свет стоит. Прошло уже целых два часа с тех пор, как Ханна ему написала.

Он бросил вялые попытки поработать после того, как она отправила ему последнее сообщение. О чем хотела поговорить Ханна? Тяжело вздохнув, Йигер принял душ, побрился и натянул на себя черные джинсы и светло-бежевый свитер. Йигер взглянул на настенные часы над камином и усмехнулся: ну что ж, полчаса он скоротал. Йигер не находил себе места, тщетно пытаясь занять себя хоть чем-нибудь. Он ходил из одного угла комнаты в другой, думая только о Ханне и предстоящем разговоре.

Спустя ровно два часа шестнадцать минут наконец-то послышался звонок в дверь. Йигер заранее предупредил своего дворецкого, чтобы тот проводил Ханну сразу в его кабинет. Йигер не узнавал сам себя – его нервы были натянуты до предела, он не ожидал, что будет так волноваться. Он ринулся к двери.

Он просто слишком давно ее не видел. Начиная с июля они не расставались больше чем на две недели. А потом он понял, что со времени их прогулки в Центральном парке прошло всего лишь две недели – не больше, чем обычно, но ему это время показалось вечностью.

Распахнув дверь, он увидел Ханну, одетую в ярко-красное пальто с разноцветными пуговицами, которые она сделала сама, и небрежно повязанный полосатый шарф. Ее волосы были слегка влажными от растаявшего снега, который шел с самого утра.

И ее глаза… Черт! Даже несмотря на то что он довольно давно знал Ханну и не раз занимался с ней любовью, ее глаза по-прежнему завораживали его. Йигера до сих пор потрясала их ясность и глубина.

– Привет, – сказала Ханна, взглянув на него.

– Привет, – пробормотал он, чувствуя себя школьником на первом свидании. Черт! Даже на первом свидании он не волновался так сильно!

Он чуть отступил назад, жестом приглашая ее войти. Она осторожно перешагнула порог и медленно прошла за ним, как будто опасаясь быть незваной гостьей. Йигер гадал, почему никогда раньше не приглашал ее к себе домой?

Йигер закрыл дверь и провел Ханну через галерею. Войдя в гостиную с роскошными панорамными окнами, Ханна сняла с себя шарф и пальто, оставшись в белом объемном свитере и джинсах. Она нерешительно замерла на месте, держа пальто в руках.

– Позволь я возьму твое пальто, – сказал Йигер, протягивая к ней руку.

Ханна немного смутилась, почувствовав близость Йигера, словно мысленно находилась в миллионах миль отсюда. Ханна протянула ему свое пальто, и Йигер какое-то время растерянно смотрел на него, прежде чем положить на ближайший стул.

– Ну, – протянул Йигер, не зная, с чего лучше начать разговор. – Как у тебя дела?

Он сразу же пожалел о своем вопросе. Как у нее могут идти дела, если она осталась без семьи, о которой мечтала, и без наследства, которое заслужила. Ханна ничего не ответила. Она лишь разглядывала его многочисленные трофеи, привезенные из разных поездок по всему миру, его главная гордость в этой неожиданно пустой комнате. Наконец она снова посмотрела на него.

– Не думала, что застану тебя дома, – тихо сказала она.

– Почему? – удивился он.

– Я просто подумала, что ты, наверное, снова отправился в путешествие. Только подумай, Йигер, как много людей мечтают жить твоей жизнью, это же просто невероятно. Я просто подумала, что ты встречаешь Новый год где-то за пределами Нью-Йорка, вот и все.

Он хотел признаться Ханне, что у него совершенно не было настроения отмечать Новый год ни в Нью-Йорке, ни где бы то ни было еще, но промолчал.

– У меня сейчас много дел здесь, – ответил вместо этого Йигер. – Ханна, что стряслось? – осторожно спросил он.

Ханна не ответила ему, разглядывая что-то за его спиной.

– Статуя Свободы, – сказала она, встретившись с ним взглядом. – Ты каждый день можешь ее видеть из своего окна.

Йигер совсем забыл, какой невероятный вид открывался из его окон. Он жил здесь достаточно давно и, видимо, начал принимать этот вид как должное, толком перестав обращать на него внимание. Почему, черт возьми, она не отвечает на его вопрос?

– И Эмпайр-стейт-билдинг тоже…

И об этом он тоже забыл. Йигер уже давно перестал обращать внимание на вид из окна. Он и сам не заметил, что стал воспринимать окружающую красоту как что-то само собой разумеющееся. А Ханна, которая привыкла жить в маленькой квартире с одним-единственным окном, не могла отвести взгляда от завораживающей панорамы города.

Как он мог забыть свое первое впечатление от этого дома? Разве не из-за этого вида на город он решил поселиться здесь? Внезапно он посмотрел на свой дом глазами Ханны, и в нем вновь проснулся маленький мальчик из Пеории, который долго не мог поверить в то, что из этого окна виден весь мир как на ладони.

Ханна обернулась и взглянула на него, в ее глазах стояли слезы. Йигер видел ее плачущей два раза в жизни. В первый раз, когда она импульсивно предложила ему стать отцом ее ребенка, а он отказал ей. Второй раз она плакала, когда в первый раз пришла в его офис и сказала, что не беременна.

Оба раза она оказывалась в такой ситуации, что могла потерять огромное наследство, поэтому Йигеру в тот момент казалось, что ей нужны только деньги. Но сейчас он точно знал, что дело было вовсе не в кругленькой сумме, Ханне отчаянно хотелось создать семью, которой ей так не хватало. Но кто не будет рыдать, узнав, что лишается миллиардов долларов?

Но ведь прошло уже несколько недель с тех пор, как закончился срок, указанный в последней воле ее деда. Так почему же Ханна снова плачет?