Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - Рэйвин Коннелл

Этот вариант редукционизма звучит более убедительно, чем социобиология, по крайней мере в нем в большей мере присутствует социальное. Проблема этого варианта в другом: биологические параметры, которые он вводит, столь слабы, что почти ничего не объясняют. Необходимый минимум гетеросексуальных контактов для воспроизводства вида сочетается с самыми разными видами социальной организации. Обеспечение ухода за детьми, достаточного, чтобы они выжили и выросли, согласуется с колоссальным разнообразием типов экономической организации. Что же касается вопроса о выборе сексуального объекта, то просто неверно, что все общества налагают запрет на гомосексуальность. В целом ряде обществ гомосексуальность институционализирована как часть социального и религиозного порядка. Это показывает, например, исследование Новой Гвинеи, проведенное Гильбертом Хердтом. Реальная сила варианта биологического редукционизма, основывающегося на идее ограничений, в том, что он, как и социобиология, является зеркальной структурой, т. е. отражает те виды социальной организации, которые знакомы читателю, и приписывает им биологические основания.

Существует еще один основной тип теории естественного различия между полами. Согласно этому второму типу, представление об ограничениях в социальной организации связаны с идеей взаимодополнительности общества и природы. Биология, в соответствии с этим направлением мысли, определяет некоторые различия между мужчинами и женщинами (human females and males), но этого недостаточно для обеспечения нужного уровня сложности социальной жизни. Поэтому необходимый уровень сложности должен быть как-то достигнут. Для этого различия между полами усложняются с помощью культуры. Одна из излюбленных иллюстраций такого усложнения – одежда. Телесные различия между мужчинами и женщинами в общем и целом незначительны. Общество преувеличивает их, например, с помощью одежды, которая подчеркивает грудь у женщин и пенис у мужчин, или предписывая женщинам носить платья и юбки, а мужчинам – брюки. Разные общества представляют различия между полами по-разному. Исследования этого разнообразия породили этнографию описаний экзотических костюмов, традиций, связанных с родством и половой жизнью, которые будоражили воображение западных читателей с самого начала возникновения антропологии.

Иногда социобиологи склоняются к концепции дополнительности, о чем свидетельствует, например, такое замечание Уилсона: «различия между мужчинами и женщинами в телесной организации и различия по темпераменту были усилены культурой таким образом, что породили универсальное господство мужчин». Однако чаще всего идею гендерной дополнительности можно обнаружить в теории половых ролей и либеральном феминизме. Авторы множества современных работ по полоролевой социализации с поразительным единодушием продолжают придерживаться концепции дополнительности, приводя факты, которые должны показывать, как общество улучшает кустарную работу природы, формируя маленьких девочек и маленьких мальчиков. Сам термин «половая роль», составленный из двух частей – «пол» + «роль», несет в себе концепцию дополнительности.

Концепция дополнительности может принимать критическую форму, при которой допускается некая свобода выбора. Сторонники либерально-феминистской полоролевой теории осуждают то, как обычно трактуется дополнительность, и в особенности они осуждают унизительные для женщин стереотипные образы и предписываемую им абсолютную покорность. Наиболее четко эта позиция излагается в книге Маккоуби и Джэклин:

Самое поразительное в этом высказывании – противоречие между представлением об обществе как о свободно выбирающем агенте, с одной стороны, и представлением о биологических ограничениях, с другой. Хотя, по утверждению авторов этого высказывания, социальная организация не является «прямым отражением» того, что биологически предопределено, у читателя все равно создается ощущение, будто Маккоуби и Джэклин считают, что это так. Приведенное рассуждение авторов является фрагментом их критики гормональной версии биологического редукционизма Гольдберга. Однако различие между позициями критиков и объекта критики в этом пункте незначительно. В основном оно сводится к следующему: Гольдберг считает, что социальное воспитание должно усиливать естественное различие, тогда как Маккоуби и Джэклин придерживаются противоположной точки зрения. Но фундаментальные посылки обеих концепций не слишком отличаются друг от друга. И на самом деле Уилсон, первосвященник социобиологии, практически воспроизводит аргументацию Маккоуби и Джэклин относительно выбора, который делает общество на основании естественного различия. Он придерживается нейтральной позиции.

Таким образом, критическое содержание либерального феминизма сочетается с представлением о естественном различии. Согласно этому представлению, если мы смоем толстый слой пудры или избавимся от философии журнала «Плейбой», мы получим базисное отличие полов друг от друга. Это базисное различие полагается недискриминативным, так как оно естественно. Например, Бетти Фридан в своей книге «Второй этап» рисует постфеминистское будущее как прекрасную картину жизни в семье. Для нее и для многих других авторов в основе реальности лежит не подвергаемая сомнению гетеросексуальность, которая принимается как сама собой разумеющаяся форма сексуального влечения. Складывается впечатление, что мы опять в зеркальной комнате.

Возражения против идеи естественного различия в рамках концепции дополнительности обычно акцентируют внимание на социальном. Именно это происходит, когда для опровержения прямолинейной концепции врожденных качеств используется теория половых ролей. Наглядный пример такой ситуации – литература по маскулинности, публиковавшаяся в 1970-х годах. В этих текстах редукционизм, построенный на использовании концепции родства человека и других приматов, опровергался с позиций теории половых ролей.

При использовании подобного способа аргументации возникают две проблемы. Во-первых, поскольку представление о гендере основано на дополнительности, то усиленный акцент на социальном приводит к минимизации значимости телесного. Поэтому данная аргументация упускает из виду то, что для людей представляется наиболее важным в их опыте, связанном с полом и гендером: удовольствие, боль, образ тела, сексуальное и эмоциональное возбуждение, молодость и старость, телесный контакт, рождение детей и грудное вскармливание. Во-вторых, правильное соотношение между социальной и биологической детерминациями никогда точно не устанавливается в связи с практикой. Дополнительность остается делом мечты. Более того, это соотношение неодинаково для всех сфер жизни. Таким образом, данное возражение всегда остается программным заявлением, не имеющим логической убедительности.