Золотые времена - Александр Силецкий

– Откуда он такой? – тихонечко спросил Матрай Докука.

С бархатной нашлепкой неопределенно качнул головой:

– Трудно сказать. В столице он давно, живет один, семью не завел. Не раз пытался улететь, да как-то с ракетами не получалось – срывалось в последний момент. Вот от всех этих неудач и одиночества крыша у него, похоже, малость и поехала. Я думаю, какой-нибудь залетный гость ему некстати разных глупостей порассказал – и началось. Вообразил себя опекуном и благодетелем народов, что-то запредельное вдруг померещилось ему. Последователей не нашлось – уж больно приставал ко всем… Так и гуляет по миру один – голодный, нищий, бо́сый.

– Потому и бóсый, что святой! – упрямо молвил Портифон.

– Да эдак можно что угодно объяснить! И то ли церковь, то ли секта – не поймешь. Примкнувших – нуль, но пастырь есть. Смешная ситуация… А чтоб не обижать беднягу, называют его так, как сам придумал: отец Портифон Златоупырский.

– Неправду говоришь, – уперся Портифон. – Меня нельзя обидеть, что б там ни трындели про меня. Я просто не замечу – и пойду своей дорогой. А кличут так, поскольку уважают. Я один такой на всю планету.

– Это верно, – вздохнул с бархатной нашлепкой.

– Ну, и во что же ты веришь? – не выдержал Матрай Докука.

Портифон чуть призадумался.

– Мой покойный папенька, – проникновенно возвестил он, – часто говорил: «Верь во что попало – лишь бы тебе перепало». Тáк вот и я…

– Подловато, но разумно, – признал Ривалдуй. – Я встречал подобных умников. Обычно, прощаясь со мной, они уходили с носом набок или без зубов.

– Грубиян ты, Ривалдуй, – добродушно пожурил Матрай Докука. – Но здесь, боюсь, не тот случай… Не поймут.

– Воистину, облагодеянный осиянностью в предвечном озарении… – затянул было Портифон.

– Хватит! – рассердился с красной повязкой. – Думай, где находишься и кому все это говоришь. И вообще – какого лешего ты прилетел сюда?

– По делу, – с важностью ответил Портифон.

Он сунул руку за пазуху и неожиданно достал маленький тряпичный сверток.

– Вот, – предложил он, – покупайте! В жизни очень пригодится. В жизни нонешней, и после, когда сызнова начнется.

– А что это такое? – удивился Пупель Еня.

– Наверняка, какая-нибудь дребедень, – пожал плечами с бархатной нашлепкой. – Он часто бегает по городу и что-то предлагает. То отвары, то настои, то вытяжки из неких исключительно целебных насекомых. Иногда покупают. Надо же бедняге зарабатывать на жизнь.

– Не токмо на свое существование, но просветленья душ заблудших для! – поведал Портифон. – А жизнь все равно пройдет, как ни трудись. И ей подачки нашенские – ни к чему.

– Учись, Пупель, – шепнул Матрай Докука, – мудрости народной. Где еще услышишь? Возвратишься – и опять по новой: хлопоты, чтоб дома было поуютней, чтоб жена была довольна, то да сё… А жизнь пройдет. Тебе вот объяснили…

– Еще надобно вернуться, – огрызнулся Пупель Еня.

– Ну, уж это мы устроим. Как-нибудь…

– Вот именно! Тоскливо, кэп, тоскливо.

Портифон не торопился разворачивать свой сверток, явно интригуя зрителей.

– Да что там у тебя? – не выдержал в конце концов Матрай Докука.

– Мышка дохлая? – гадливо ухмыльнулся Ривалдуй и подкрутил свои пшеничные усы.

– Нет, – с радостным смирением ответил Портифон. – Дохлятинка, конечно, тако же имеется, но не мышиная. И как ты угадал?!

– А я в начальных классах был пророком, – непристойно издеваясь, густым басом молвил Ривалдуй. Если нельзя по морде врезать, то хоть поглумлюсь над ними всеми от души, решил он. Заслужили!

– В начальных, в конечных – не знаю таких! – отрезал Портифон. – Нас здесь не этому учили.

– А чему? – с деланной наивность лез на рожон Ривалдуй.

– Чему? Да как башку не забивать дурными мыслями, когда кругом сплошь дураки. Изрядно хитрая наука. Но моя еще хитрей. Поскольку надобность в ней неустанно возрастает. Ибо лишь тогда облагодеянный осиянностью…

– Хватит! – не выдержав, рявкнул с бархатной нашлепкой. – Быстренько – показывай и прочь иди.

Приписка на полях:

Вера – как деньги. Всегда немножко не хватает. Рассужденьем поделился Бумдитцпуппер. (См. комментарий.)

Приписка на полях:

(рядом с припиской на полях)

Чтó этот зануда Бумдитцпуппер смыслит в вере?! Чтó он понимает в деньгах?! Большие деньги можно сделать и без всякой веры. Но подлинная вера – очень много сто́ит. Очень! (См. комментарий.)

Не имея, видимо, особого желанья препираться, Портифон степенно размотал свой сверток.

– Вот, – сказал он, и глаза его опять блеснули дурноватым светом. – Только у меня, и больше нет ни у кого. И никогда не будет. Покупайте!

Все невольно сгрудились, разглядывая нечто, бережно хранимое в тряпице.

То ли уголек, то ли бесформенная щепочка из давнего костра, то ли обугленное тельце маленького червячка – так сразу и не разберешь…

– Ну, и?.. – Пупель Еня уставился на Портифона сквозь толстые стекла очков. – Какое будет резюме?

– А резюма не будет никакого, – парировал Портифон. – Тут из него шиш что получится. Не тот продукт.

– Тогда объясни! – потребовал Матрай Докука.

– Извольте, – Портифон распрямился, приосанился и, продолжая держать на раскрытой ладони свое удивительное нечто, принялся рассказывать: – Жил на свете добрый мóлодец, давно жил. И преставился. Туловом, однако, не истлел, а только малость прикоптился. Вот и стал он мумией. Другие, значит, не становятся, а он сумел. И как-то эту мумию я, высшей милостью, нашел. Ну, думаю, другим-то не дано, а этот добрый молодец лежит себе целехонький. Ведь не случайно, верно? Явный знак, что не простой был человек. Такие мощи – в наши дни!.. А коли так, то надо поступить с ним бережно, с умом. Вот я его на разные кусочки и разделал. Мощи молодецкие, я так их обозвал. И всем теперь усердно предлагаю – для душевного спокойствия, от хвори, от неумных мыслей, от опасностей, которые повсюду вылезают. Мало ли, какие могут быть проблемы у людей! А мощи как бы оградят и подсобят при случае. И стоят дешево – всем по карману.

– Это сколько? – вмиг насторожился Пупель Еня.

– Сколько дашь, – ответил Портифон с наивно-простодушным видом.

– Да у нас нет ничего! – озлился капитан. – Ты что, ослеп: мы голые совсем! И даже если б захотели…

– Можно в долг, – невозмутимо отозвался Портифон. – Здесь – нет, но в городе, пото́м… Я подожду.

Начальнички не без интереса прислушивались к разговору. Похоже, эта тема им была приятна и особенно близка. Жизнь в долг, в кредит – какие замечательные перспективы!..