Золотые времена - Александр Силецкий

– О, горе мне! – истошно крикнул Портифон, и бубенцы протяжно зазвенели. – Презираю, не люблю! Чума на оба ваших дома – на планету и на тот летучий остров, где никто не ждет вас, но куда вы так стремитесь! Проклинаю! Это страшно.

– Кажется, мальчонка спятил окончательно, – с немалым сожалением отметил капитан. – Фалдец красавцу.

– М-да… А ведь поначалу даже складно говорил! И мысли разные… Конечно, можно было и поспорить… – Пупель Еня тягостно вздохнул. – Вот так идея-то и убивает естество! Досадно.

– Да какая там идея! – отмахнулся Ривалдуй. – Купи-продай – и вся вам философия. Любую дурь готовы простакам впендюрить. И святыней обозвать.

– Пардон, а кто же эти простаки? – встревожился Матрай Докука. – Уж не мы ли? Обижаешь! Может, те, что облапошили нас? Вот уж закаленные пройдохи! Где ты видишь простаков?

– Тогда осталось местное начальство, – подытожил Пупель Еня.

– Эти боровы при галунах? – скривился Ривалдуй.

– А что? Ты вспомни, как они задергались, когда к нам Портифон пожаловал! Боятся, стало быть. Он их достал, а сделать-то они не могут ничего. И терпят! Значит, он сильнее. Или просто поумнее их.

– Отец-то Портифон?

– Вот-вот. Дурной-дурной, а слово скажет – и трясет начальство, хоть и понимают, надо полагать, что балаган разводят перед ними. Либо все повязаны друг с другом, каждый у соседа в неоплаченном долгу, ну, либо… – Пупель Еня перевел дух, – либо надобно признать: начальство попросту не представляет, как найти управу на свободно изрекаемую дурь. Ведь настоящей дури-то закон не писан…

– Ну, ты, приятель, завернул! – невольно восхитился капитан. – Вернемся – руководству КУКИЗЫ отрапортую, в агитаторы пойдешь. Такие кадры пропадают! А они отчизне позарез нужны.

И было не понятно: то ли он привычно шутит, то ли говорит всерьез.

По крайней мере Пупель Еня предпочел сейчас не обижаться, но тревогу затаил в своей душе. Жизнь так непредсказуема! Как, впрочем, и друзья…

– А ну-ка тихо! – вдруг насторожился капитан. – Он, кажется, еще им что-то там толкует.

И вправду, Портифон Златоупырский, выдержав ораторскую паузу, вновь принялся вещать.

– Я объяснил всё? Объяснил. Предупредил? Предупредил. И потому я предлагаю вам в последний раз: мое благословение – и счастье угнездится навсегда в этой ракетной, уносящей к небесам обители! И мощи молодецкие, неистребимо чудотворные, пусть вечно пребывают с вами, принося, что б ни случилось, радость и здоровье! Я возьму недорого – бесстыдным жмотом не был никогда. Но вот по счетчику расплатитесь сполна. И, кстати, там еще три новеньких вопроса набежало… Впрочем, я на многое претендовать не смею – даже в этом… Вот такой я! Жду ответа.

– Уходи, тебе же сказано! Проклятый вымогатель! – Было ясно, что еще немного – и аборигены поколотят Портифона от души.

– Во-первых, я не вымогатель, – с редкостным достоинством ответил Портифон. – Нет, вымогатели как раз вы сами. Чью ракету прикарманили? Вот то-то! Во-вторых, я только предлагаю свои нежные отцовские услуги, и уж дело прочих, принимать их или нет. И, в-третьих, когда эдак непристойно, хамски, просто возмутительно относятся ко мне, я не считаю себя вправе потакать чьим-либо вздорным, низменным инстинктам. Не уйду! Останусь здесь до самого отлета. Пусть мое проклятие падет на ваши головы, как тяжкий камень на осиное гнездо! Быть может, вы тогда и не взлетите… Призадумайтесь, несчастные. Я вас предупредил!

Аборигены, сбившись в кучку, снова стали совещаться.

– Слушай, кэп, а вдруг и вправду не взлетят? – тихонько всполошился Пупель Еня. – Коленвал-то ведь не смазан.

– Ничего, – утешил Ривалдуй, – заметят – смажут. Чай, не дети малые… Не мог же этот Портифон узнать про коленвал! Так, припугнул от фонаря…

Тут к спейсотусовщикам, увесисто шагая, подошли начальнички.

– Что, отдыхаем? – ласково осведомился с бархатной нашлепкой.

Матрай Докука лишь пожал плечами: дескать, понимай, как хочешь.

– Скоро полетим, – пообещал с красной повязкой. – Вот отчалит наш любезный Портифон – и мы за ним вдогонку.

– Я не вижу связи, – удивился Пупель Еня. – Мы какое отношение к нему имеем?

– Вообще-то – никакого. – С бархатной нашлепкой бросил мимолетный взгляд в сторону аборигенов и маячившего там же Портифона. – Но по заведенному когда-то распорядку те, кто наконец заполучил ракету, улетать должны одни. Никто не смеет находиться рядом. Может, у них какой особый ритуал прощания с любимой родиной или еще что… Дело ведь интимное, и потому подглядывать, а уж тем более мешать – запрещено. Ну, ничего, – ободрил он, – пообживетесь тут и еще много разных тонкостей узнаете. Всё впереди!

– Посмотрим, – не желая затевать дискуссию, уклончиво пожал плечами капитан.

– И кабы не отец наш Портифон, который явно задержался, мы бы с вами давно уже были в пути, – добавил с красной повязкой. И тотчас с тревогой обернулся: – Эй, что происходит?

От лагеря аборигенов внезапно донеслись воинственные вопли, пыль столбом взметнулась над землей, и в этой плотной дымке заметались несколько фигур.

– Ах, вот как?! Тогда – нá тебе, еще раз – получи! Держи его! – истошно верещали на три голоса аборигены.

– Руки! Руки придержите! – в свой черед надсаживался Портифон. – Да как вы смеете, мерзавцы?! Ой, ой! Я не потерплю! Я тоже сдачи дам! Пожалуюсь… Ой! Мне же больно, отпустите! Прокляну! Чтоб вам всем пусто было! Чтоб ракета не взлетела! Чтоб у вас до самой смерти…

Нескладная фигура Портифона выскочила из-за пылевой завесы и, петляя, устремилась к вертолету. А вдогонку, впрочем, в цель почти не попадая, вылетали один за другим разные предметы из ракетной утвари – какие-то помельче, а какие-то и вправду тяжеленные, способные изрядно покалечить. Ясно было, что аборигены обозлились не на шутку.

Портифон кое-что на ходу подбирал и мстительно метал назад, в аборигенов.

Последним из-за пылевой завесы вылетел и, зацепив распорку, шмякнулся об землю – чуть ли не у ног спейсотусовщиков – бюст капитана.

– Вот и снова свиделись, – растерянно пробормотал Матрай Докука.

– И не побился даже, – с уважением отметил Ривалдуй. – Наш дорогой чугунный кэп.

– Нет, мраморный! – обиделся Матрай Докука. – Я дешевок не держу… С собою, что ли, взять? Как память о былом…

– Сдурел? – От возмущенья Ривалдуй даже закашлялся. – Такую-то бандуру в город волочить!.. Да в нем, поди, полпуда! Или даже больше…

– Не бандура, а изящный бюст. Произведение искусства. Ценный экспонат в любом музее.

– Где ты тут музей нашел?

– А было бы забавно, – вдруг развеселился Пупель Еня, – голый кэп идет по городу, а на руках перед собой несет свой бюст. Опять же – есть чем срам прикрыть…