Слишком красивая, слишком своя - Татьяна Тронина

Надя посмотрела на часы, а потом стремглав бросилась в ванную. Сунула голову под кран, принялась ожесточенно намыливать ее, хотя волосы были еще чистыми. Потом так же ожесточенно принялась сушить их феном. Потом вытряхнула все содержимое косметички на стол, дрожащими руками принялась выдавливать себе на ладонь тональный крем…

«Мамочки, что же я делаю?! Я совсем с ума сошла…»

Она стерла с ладони крем салфеткой и заставила себя успокоиться. Никакого макияжа, никаких сногсшибательных нарядов, никаких ухищрений. Это просто встреча на полминуты.

В центре метро «Арбатская», несмотря на середину дня, была целая толпа народу. Люди сновали туда-сюда, и эта суета сбивала с толку.

Надя прислонилась спиной к холодной мраморной стене недалеко от перехода на «Боровицкую» и беспомощно огляделась. Леона нигде не было видно. Наверное, она приехала раньше назначенного срока…

– Надя…

Леон, оказывается, стоял совсем рядом, держа за ремешок ее сумочку.

– Добрый день, Леон, мне очень некогда! Вот деньги, держи… – забормотала она. – Я беру свою сумочку, огромное мерси за нее… – Она чуть ли не силой вырвала у него из рук свою сумку и вознамерилась нырнуть в подошедший к платформе поезд.

– Минутку, – неожиданно произнес Леон, успев схватить ее за локоть. – Ты куда?

«Ты куда…» Зачем он спрашивает, зачем пытается остановить? Она не должна смотреть на него – ведь это преступление против Альбины! Но было уже поздно – она стояла напротив него и снизу вверх, точно завороженная, смотрела в зеленовато-серые глаза Леонтия Велехова.

– Какая разница… Ты ведь тоже опаздываешь куда-то, ведь так? – сказала Надя, осторожно пытаясь высвободить свою руку.

– Я уже никуда не опаздываю! – улыбнулся он.

– Но Альбина сказала…

– Послушай, Надя, да что с тобой? – с удивлением спросил он. – Ты сегодня какая-то странная. Словно ты меня боишься…

– Ты меня не знаешь, – мужественно произнесла она. – Я вообще очень странный человек.

– Ты правда торопишься, или мы можем немного пройтись по Арбату?

– Арбат я не люблю, а вот по бульварам пройтись можно… – не отдавая себе отчета в том, что же она такое делает, неожиданно для себя самой ответила Надя.

– Замечательно.

Они пошли в сторону эскалатора.

– Как Альбина?

– В общем, неплохо, хотя резкая смена погоды на нее всегда влияет.

– Как же ты ее бросил? – укоризненно произнесла Надя.

Они стояли на эскалаторе. Надя поднялась на ступеньку выше – и теперь была почти вровень с Леоном. На нем были полотняные брюки, светлая рубашка с короткими рукавами – в общем, самый обычный вид, тысячи мужчин проходят мимо в таких же брюках и таких рубашках…

– Я ее не бросал. Я и так все время с ней. Я просто хотел немного пройтись… – серьезно произнес Леон.

– Со мной?

– Да, с тобой. А что? Мы же ничего плохого не делаем.

«Еще как делаем! – мысленно завопила Надя. – Это ты ничего плохого не делаешь, но я-то в тебя влюблена!..»

Они вышли из метро, потом спустились в пешеходный переход, через дорогу перебежали на Никитский бульвар.

– Столько народу… – пробормотала Надя. – Просто удивительно, сколько людей в это время…

– И все пьют пиво, – усмехнулся Леон.

– А ты его не любишь?

– Так… – он пожал плечами, – не имею ничего против.

– О, значит, ты его не любишь! – засмеялась Надя.

– Мне кажется, большинство людей его тоже не особенно любит, – он кивнул на скамейки, на которых гроздьями сидели отдыхающие. – Просто не знают, чем себя занять. А так вроде дело какое-то…

– А как ты проводишь свободное время? – полюбопытствовала Надя. Она неожиданно забыла о том, что она влюблена и что надо терзаться муками совести, – просто шла рядом с Леоном и смотрела на него. Какие у него волосы, глаза за стеклами очков, какие у него руки… Ей нравилось на него смотреть.

– Ну, по-разному, – пожал он плечами. Судя по всему, композитор Велехов просто не знал, что такое свободное время. – Послушай, Надя…

– Что?

– Тебе действительно понравилась та музыка, которую я играл тогда?

– Очень! – горячо сказала она. – А что?

– Я хочу открыть тебе один секрет… – зеленовато-серые глаза смотрели весело, испытующе. – Я решил сделать из нее композицию. В общем, та тема, которую ты слышала, будет основной, кроме того, я ее еще дополню и исправлю.

– И что за композиция? У нее есть название? – с восторгом спросила она.

– «Золотой дождь», – сказал Леон. – Это будет электронная музыка. То есть созданная с помощью компьютера. С помощью секвенсора, миди-клавиатуры, сэмплов, плагинов и прочих хитрых штучек.

– Ах, ну да, я слышала про электронную музыку… Только почему же дождь ты назвал золотым?

– Потому что моя композиция про Данаю.

– Господи, я поняла! – обрадовалась Надя. – Я знаю эту историю… Данаю заточили в неприступную крепость, но влюбленный в нее Зевс все равно сумел туда проникнуть и овладеть ею…

– В виде золотого дождя, – закончил фразу Леон. – Да, все так.

– Ой, как интересно!

Никитский бульвар закончился, начался Тверской.

– Послушай, Надя… – вздохнув, сказал Леон. – Буду честным – на самом деле я хотел с тобой сегодня встретиться. Я придумал для Альбины повод – ну, что у меня неотложные дела в центре. И предложил ей позвонить тебе – с тем чтобы передать тебе сумочку. Но дел у меня никаких нет – просто я хотел тебя увидеть!

Надя вздрогнула.

Как? Неужели и Леон думал о ней?

– Почему ты хотел меня увидеть? – медленно спросила она.

– Потому что… Словом, это почти фантастика, невероятное, невозможное совпадение! Как раз накануне – накануне того дня, когда ты осталась у нас ночевать, – я начал придумывать эту музыку. Первые, пока неясные темы… Пытался обозначить характеры героев… У меня была уже эта мелодия дождя, правда, пока бесформенная, но дальше дело не шло – я не мог представить себе самую Данаю. Работа у меня не ладилась, я словно ждал какой-то подсказки.

– И?..

– И я увидел тебя. Ты стояла у окна в моей собственной квартире и слушала, как барабанят капли дождя по карнизу. Ты стояла вполоборота, и смутная улыбка бродила у тебя на губах. Я тогда понял, ты – Даная, ты ждешь любви, ждешь, когда золотой дождь прольется на тебя…

В самом немыслимом сне Надя не могла представить подобный поворот сюжета – она стала мечтой композитора, моделью, образом, фантазией, воплощенной в мелодию!

– Что ты такое говоришь… – неуверенно пробормотала она, едва не споткнувшись на ровном месте.