Как удачно согрешить - Бронвин Скотт

Ее голос звучал мечтательно и слегка потусторонне. Риордан очертил линию ее подбородка.

— Для смешивания красок. У каждой кисти есть свое назначение. — Его голос был хриплым от выпитого бренди, позднего часа или, возможно, некой более весомой причины, такой же, как жар, затопивший Мору от осознания его близости. Возможно, он чувствует то же самое. Он взял другую кисть. — А это филберт. Предназначен для выписывания фигур.

Он медленно провел этой кистью по шее Моры, неотрывно глядя ей в глаза. Она знала, что он увидел в их глубине. Ее томление, необъяснимое желание, словом, чувства, которые он в ней разбудил. Потом он поцеловал ее долгим медленным поцелуем с привкусом бренди и печали, поцелуем, развеявшим ее последние сомнения. В это мгновение ею целиком завладела страсть, возобладавшая над ее действиями. Их поцелуй был также и настойчивым, словно разгоняющим тьму. Эта ипостась Риордана, которую Мора познала сегодня ночью, мрачная и преследуемая сожалениями, была столь же пылкой, что и другая, полная света и веселья. Он прижимался к ней всем телом, и, ощущая твердое доказательство его возбуждения, она подумала о том, что могла бы доставить ему такое же удовольствие, как и он ей. Проведя рукой по длинному стержню в его брюках, она произнесла:

— Возможно, я тоже могла бы нарисовать тебя.

— Так сделай это, Мора, — простонал он. Страстное томление в его голосе перешло в низкий примитивный рык. Он задвигал рукой, помогая Море стянуть с него брюки, и его обычно грациозные жесты вдруг стали неловкими от спешки и желания. — Возьми меня в свои руки, Мора. Прошу тебя.

То была и молитва, и мольба одновременно, Мора, охваченная сводящим с ума водоворотом страсти, повиновалась, радуясь возможности помочь ему достичь пика удовольствия. Под ее пальцами его мужское естество — крепкий стержень с нежной головкой — пульсировало, и она инстинктивно поняла, что нужно быстрее двигать рукой, лаская его до тех пор, пока Риордан со стоном не задергался и не излил струю семени.

Должно быть, то был самый интимный момент в ее жизни. В самом деле, могло ли что-либо сравниться со зрелищем мужчины, достигшего апогея наслаждения? Осознание значимости этого момента усиливалось еще и тем, что она находилась именно с Риорданом. Он привлек ее к себе, и они долго лежали на диване, обнявшись. Ее голова покоилась у него на груди, вздымающейся в такт дыханию, а он гладил ее рукой до тех пор, пока она не заснула.

Мора проснулась в своей собственной постели, полностью одетая, с головной болью. В окно струился яркий утренний свет, ей хотелось плотнее смежить веки.

Она очень порадовалась, что у нее нет любопытной горничной, которая непременно попыталась бы выяснить, что произошло. Как бы она объяснила, почему лежит на кровати одетая, когда не может объяснить этого даже самой себе? Как призналась бы, что позволила хозяину дома подпоить ее и вовлечь в один из самых греховных актов? Хуже того, как ей теперь смотреть в глаза вышеупомянутому хозяину дома, притворяясь, что ничего особенного не произошло? Ведь именно такое поведение от нее ожидается, не так ли?

Лорд Чатем пригласил ее выпить с ним, чтобы избавиться от напряжения трудного дня. А потом пошла череда событий, которые при свете дня можно объяснить разве что выпитым бренди, одиночеством и отсутствием здравого смысла. Ночь прошла, и все снова встало на свои места. Мора застонала, вспомнив нелепые доводы, которые она мысленно изобрела, чтобы оправдать то, чего так пылко тогда жаждала. Теперь ей придется столкнуться с последствиями своей опрометчивости.

Опасаясь этих последствий, Мора задержалась в своей комнате дольше, чем следовало, и, как оказалось, совершенно напрасно. Стоило ей войти в детскую, как Уильям и Сесилия тут же уныло сообщили, что рано утром дядя Ри уехал по срочным делам. В поместье в Сассексе начальник сельскохозяйственных работников получил серьезные повреждения. Дядя Ри обещал вернуться к началу торжества.

— А еще он обещал привезти мне новую куколку, — сообщила Сесилия, пытаясь во всем находить положительные стороны. — Сколько дней осталось до праздника?

Мора улыбнулась:

— Давай-ка превратим это в математическую задачку. Возьмем календарь и станем вычеркивать дни и вести подсчет.

Неожиданный отъезд графа принес Море облегчение. Со временем последствия опрометчивости сгладятся, и не нужно будет страшиться неловкости, которую испытываешь на следующее утро. Она питала надежду, что они смогут вести себя так, будто их полуночного безумия и не было вовсе. Он вернется домой, получит свой званый ужин, женится на подходящей девушке, и им никогда не придется вспоминать о прежней неосмотрительности.

Очень удобно. Но так удручающе!

Риордан больше не будет писать ее портрет, рассказывать в темноте о Тициане. Разумеется, затея с картиной с самого начала была абсурдной, но лишь при свете дня Мора осознала, как необдуманно поступила, отважившись на такой шаг. Она не имела права так рисковать, ведь кто-нибудь мог увидеть портрет и узнать ее. Это приведет дядю Лукаса прямиком к ее укрытию, не говоря уже о том, что станется с ее репутацией.

Мора являлась племянницей рыцаря, не имела за душой ни пенни, и доброе имя — ее единственное сокровище, она, несомненно, его лишится, если о ее поведении станет известно. Оказывается, привитое в детстве целомудренное воспитание глубоко укоренилось в ее душе. В действительности репутация была погублена в тот момент, когда она села в почтовую карету в Эксетере. Но такова цена, которую пришлось заплатить за то, чтобы сбежать от Эктона, барона Уилдерхема.

Наслаждаясь послеполуденной выпивкой в холле «Гриллона», Эктон Хамфрис думал о том, что две головы все же лучше одной. Проведенная в Лондоне неделя стала тому подтверждением. Вообще, приезд в столицу был верным решением. Даже талантов Пола Дигби оказалось недостаточно для поисков беглянки в таком масштабе. Задача осложнялась еще и тем, что никто не помнил, как она выходила из почтового экипажа. Вероятно, ей достало сообразительности не показываться на постоялом дворе, или она спросила дорогу после того, как покинула его.

Второе препятствие — Пол Дигби не мог посещать все те места, какие хотел. Его внешний вид был далек от благородного и никого не смог бы одурачить, а для осуществления следующего этапа их плана требовался настоящий джентльмен. Потратив целую неделю на походы по различным дамским магазинам и несколько раз напав на ложный след, Дигби исчерпал запас мест, где могли бы приютить такую девушку, как Мора. На всякий случай он походил и по публичным домам, но ее нигде не было.

Оставалась версия, что Мора пошла в услужение. Крепкий брутальный человек вроде Дигби не сумел бы правдоподобно и вежливо расспросить владельцев агентств по трудоустройству, не вызвав у них нежелательных подозрений или даже опасений. Уилдерхем не хотел, чтобы Мору предупредили. Убежав однажды, она вполне способна сделать это еще раз, и вторично ему не посчастливится найти ее.

То, чего не был в состоянии сделать Дигби, вполне оказалось по силам Уилдерхему. Он мог не только вежливо осведомиться о Море в агентствах по трудоустройству, но и расспросить своих приятелей-джентльменов в клубах. Помимо этого, ему неплохо было бы принимать приглашения на различные светские мероприятия, чтобы иметь возможность побеседовать с их хозяйками, притворившись, что ищет экономку для своего девонширского имения. При желании Уилдерхем мог вести себя совершенно обворожительно. Если Мора скрывается в доме какого-нибудь аристократа, он лично выгонит ее оттуда.