Друзья в верхах - Донна Леон

Один из экспертов подошел сзади и посмотрел на юношу:

— Прикрыть его, синьор?

— Нет. Лучше оставьте все как есть, пока его не осмотрит доктор. Кто приедет?

— Гуэррьеро, синьор.

— Не Риццарди?

— Нет, синьор. Сегодня дежурит Гуэррьеро.

Брунетти кивнул и вернулся в гостиную. Резинка натерла ему щеку, поэтому он снял маску и положил ее в карман. Поначалу он чуть было не задохнулся от смрада, но вскоре притерпелся. На кухню вошел второй криминалист с фотокамерой и штативом. Брунетти слушал приглушенные звуки их голосов — они обсуждали, как лучше сделать снимки этой сцены в качестве наглядной части истории о том, как Марко, студент университета, умер со шприцем в вене, дабы сия поучительная история пополнила полицейские архивы Венеции, жемчужины Адриатики. Брунетти подошел к столу юноши и стал разглядывать кипы бумаг и книг, напомнившие ему и тот кавардак, который он сам создавал на своем столе, когда был студентом, и беспорядок, который оставлял каждое утро его сын, уходя в школу.

На внутренней обложке учебника по истории архитектуры Брунетти обнаружил его имя: Марко Ланди. Он медленно просматривал бумаги на столе, иногда останавливаясь, чтобы прочитать абзац или предложение. Как выяснилось, Марко писал работу, в которой исследовались сады четырех вилл восемнадцатого столетия, расположенных между Венецией и Падуей. Брунетти нашел книги и ксерокопии статей о ландшафтной архитектуре и несколько рисунков садов, которые, по-видимому, были сделаны умершим.

Брунетти долго изучал большой рисунок с подробным планом сада и указанием расположения каждого растения и дерева, воспроизведенных в мельчайших деталях. Он даже рассмотрел точное время на огромных солнечных часах слева от фонтана: четыре пятнадцать. Внизу, с правой стороны, позади толстого олеандра были нарисованы два откормленных кролика, с любопытством взирающих на зрителя. Он отложил этот рисунок и взял второй, по-видимому, имевший отношение к другому проекту, потому что на нем был изображен современный дом, выступающий далеко над обрывом. Брунетти внимательно рассмотрел рисунок и снова увидел кроликов: на сей раз они насмешливо выглядывали из-под чего-то, очень похожего на образчик современной скульптуры, установленной на лужайке перед домом.

Он стал изучать остальные рисунки Марко. И на каждом из них обязательно присутствовали кролики, причем иногда их было трудно заметить, так искусно они были спрятаны: на одном — в окне многоквартирного дома, на другом — выглядывали из-за лобового стекла автомобиля, припаркованного возле подъезда. Брунетти задался вопросом, как отнеслись к этим кроликам преподаватели Марко, развлекало это их или раздражало. А потом задумался, почему кролики и почему только два?

Тут он обратил внимание на написанное от руки письмо, лежащее слева от рисунков. На нем не было обратного адреса, только почтовый штемпель какого-то местечка в провинции Тренто. Краска на штемпеле размазалась, и это не позволяло прочесть название города. Он бросил беглый взгляд на последнюю страницу и увидел подпись «Mamma».

Перед тем как начать читать, Брунетти на мгновение обернулся. Письмо содержало обычные семейные новости: Papa занят весенней посадкой, Мария, младшая (как понял Брунетти) сестра Марко, делает успехи в школе, сама она в порядке и надеется, что Марко хорошо учится в университете и у него больше нет проблем.

Да, синьора, у вашего Марко никогда больше не будет проблем, но вы теперь до конца своих дней будете ощущать боль и горечь потери, и что еще ужаснее — укорять себя в том, что вы каким-то образом виноваты в трагедии, случившейся с вашим мальчиком.

Он положил письмо на место и быстро просмотрел остальные бумаги. Здесь были и другие письма от матери, но Брунетти не стал их читать. Наконец в верхнем ящике соснового комода, стоявшего слева от стола, он нашел записную книжку, а в ней — адрес родителей Марко и номер их телефона. Он опустил блокнот в карман пиджака.

Шум в дверях заставил его обернуться, и он увидел Джанпаоло Гуэррьеро, помощника Риццарди. Брунетти всегда казалось, что амбиции Гуэррьеро легко читаются на его худощавом молодом лице и даже в стремительных движениях, но, может быть, он просто знал, что доктор честолюбив, и почему-то никак не мог убедить себя, что это скорее достоинство, чем недостаток. Как и его начальник, Гуэррьеро тщательно одевался, и сегодня на нем был серый шерстяной костюм, в котором он выглядел элегантно и привлекательно. Позади него стояли два санитара из морга, одетые в белое. Брунетти кивнул в сторону кухни, и санитары направились туда, прихватив с собой свернутые носилки.

— Ни к чему не прикасайтесь, — крикнул им вслед Гуэррьеро, но это было излишне. Он протянул Брунетти руку. — Мне сказали, это смерть от передозировки.

— Похоже на то.

Гуэррьеро пошел на кухню, и Брунетти заметил на его сумке логотип «Prada».

Брунетти остался в гостиной и в ожидании Гуэррьеро снова стал рассматривать рисунки Марко, опершись руками о стол. Его губы дрогнули, когда он увидел кроликов, но улыбнуться он не смог.

Гуэррьеро находился в кухне совсем недолго. Он остановился в дверях, чтобы снять маску.

— Если это героин, — сказал патологоанатом, — думаю, он подействовал мгновенно. У него даже не было времени, чтобы вытащить иголку из вены.

Брунетти спросил:

— Как могло такое случиться, если он наркоман со стажем?

Гуэррьеро немного подумал:

— Если это героин, его как пить дать смешали с каким-нибудь дерьмом. Или же, если он какое-то время не употреблял наркотики, тогда могла последовать неадекватная реакция на дозу, которая не навредила бы ему при условии, что он вводит ее регулярно.

— А что, по-вашему, вероятнее? — спросил Брунетти, и, заметив, что Гуэррьеро собирается дать стандартный и, само собой, осторожный ответ, он поднял руку и уточнил: — Не для отчета.

Гуэррьеро молча раздумывал, и Брунетти не мог отделаться от мысли, что молодой врач взвешивает последствия: не навредит ли он себе как профессионалу, если сделает неофициальное заявление? Наконец Гуэррьеро сказал:

— Думаю, что вероятнее второе.

Брунетти не торопил, стоял рядом и ждал продолжения.

— Я не осматривал все тело, — сказал Гуэррьеро, — только руки, но не обнаружил свежих следов, а вот старых — много. Я сказал бы, что он не кололся в течение нескольких месяцев.

— Значит, опять начал?

— Да, похоже на то. Я смогу больше сказать вам после вскрытия.

— Спасибо, Dottore, — поблагодарил комиссар. — Его сейчас заберут?

— Да. Я сказал им, чтобы они положили тело в полиэтиленовый мешок. При открытых окнах все должно скоро выветриться.

— Хорошо. Спасибо.

В ответ Гуэррьеро поднял руку, будто отсалютовал.

— Когда вы сможете сделать вскрытие? — спросил Брунетти.

— Скорее всего завтра утром. Сейчас в больнице все происходит с задержкой. Странно, ведь весной умирает не так уж много людей. — Гуэррьеро стянул маску и стал засовывать ее в свою дорогущую сумку. — На кухонном столе я оставил его бумажник и прочие вещи, которые были в карманах.