Нечем дышать - Эми Маккаллох

приехала на Манаслу, чтобы штурмовать ее во второй раз.

Сидя на краю скалы на фоне горы, Элиз чувствует себя абсолютно как дома. Закидывает ногу на ногу, расплетает косу и распускает вьющиеся, до талии, волосы. Чтобы они не лезли в глаза, их удерживает эластичная повязка с неоновым геометрическим рисунком. У Элиз типичный для альпинистов загар, когда от постоянного ношения солнцезащитных очков вокруг глаз остаются бледные круги.

Сесили: Первый вопрос: как ты пришла в альпинизм?

Элиз: Родители брали меня в горы с детства. Мой папа был лыжным инструктором в Сен-Совере, небольшом горнолыжном курорте в Лаврентийских горах, и я научилась кататься на лыжах до того, как научилась ходить. Потом вместе с ним колесила по Европе и прошла все знаменитые маршруты в Альпах, на Монблане, Маттерхорне и Эйгере.

Сесили: Ты стала самой молодой канадкой, поднявшейся по северному склону Эйгера. Каково было оказаться знаменитостью?

Элиз: Так утверждают, но, если честно… для меня не важно быть в чем-то самой первой или самой юной. И все же восхождение на Эйгер стало для меня труднейшим испытанием, а Эйгер для меня теперь самая любимая гора. Она очень техничная и просто… восхитительная.

Сесили: Я знаю, что ты собираешься на Манаслу. Что, по-твоему, привело тебя в Гималаи?

Элиз: Впервые я приехала в Непал два года назад со своим парнем. Я поднялась на Ама-Даблам, встала на вершине и посмотрела на Эверест, Лхоцзе и Макалу. И решила, что хочу покорить их все без кислорода. Знаю, что на такое могут уйти годы, но это моя сокровенная мечта.

Сесили: Зачем так рисковать, поднимаясь без дополнительного кислорода?

Элиз: Для этого есть пара причин, наверное. Первая довольна скучная: у меня, в отличие от некоторых альпинистов, нет денег, поэтому я вынуждена привлекать для этого спонсорскую помощь. Восхождения без кислорода придают мне определенную уникальность. Чтобы оказаться здесь, мне пришлось продать машину, сдать в аренду квартиру, привлечь средства различных корпораций — без спонсорских денег я никогда не смогла бы подняться на такой уровень. Вторая: у всех разные стандарты. В горах очень много политики. Кто-то использует кислород, кто-то пользуется перилами, кто-то открывает новые маршруты и так далее… Для меня это личный выбор. Мне интересно узнать возможности своего организма. Подниматься на гору с кислородом — это все равно что участвовать в велосипедной гонке «Тур-де-Франс» на электробайке. Но главное в человеке — честность, и я на сто процентов поддерживаю таких людей, какой бы способ они ни выбрали для восхождения.

Сесили: Означает ли это, что ты считаешь, что бывают нечестные альпинисты?

Элиз: Конечно. Как и в любом виде спорта, здесь есть те, кто срезает углы, лжет, мошенничает. Альпинизм всегда был… как бы это сказать… саморегулирующимся. Ты веришь людям на слово, что они достигли вершины, что они не используют кислород или не держатся за веревку при опасном подъеме. Когда на тебя так сильно давят, когда на тебя направлено столько взглядов, когда на прогресс работают новые технологии, мошенничать, наверное, сложнее. И все же в такой области, где так много эго… это естественно. Но пока они делают это ради хвастовства и ни на что не претендуют — на звание первопроходца или на мировой рекорд, — меня это не касается.

Сесили: Думаю, одна причина, почему Чарльз взял с собой сюда команду, состоит в том, что все мы можем контролировать его — быть очевидцами его достижений и засвидетельствовать его честность. Расскажи, как ты познакомилась с Чарльзом?

Элиз: Кажется, это было два года назад в Катманду… Да, наверняка так. Дело было после схода лавины в Таджикистане. Ты слышала об этом, да? На пике Ленина он потерял двоих товарищей по команде, но сам выжил и даже не был ранен. Дикая история. Когда ты сталкиваешься с чем-то подобным, то оказываешься на распутье: либо уходишь, либо идешь дальше. Его выбор был продолжать — возможно, у него появилась нужда совершить нечто крупное. В память о погибших товарищах. Он как раз тогда обдумывал идею своей миссии, и, когда поделился ею со мной, она казалась невыполнимой. Думаю, именно в этом и был смысл!

Сесили: Из-за чего она показалась тебе невыполнимой? Из-за того, что он не пользуется веревками?

Элиз: Да, именно. Альпийский стиль — самая чистая форма альпинизма. Никто не вправе критиковать тебя, если ты поднимаешься таким способом. У меня пока для этого не хватает опыта. Возможно, наступит день… но я сомневаюсь, что создана для такого огромного риска. Я не хочу становиться легендой. Я просто хочу спокойно проводить дни, живя в горах. Это моя страсть.

Сесили: И все же ты очень амбициозна! Но что до Чарльза, ты интересна мне как человек, который знает этот мир изнутри. У тебя есть предположение, что движет им?

Элиз: Уф… ну, человеком всегда движет желание делать больше, созидать, раздвигать границы альпинизма, понимаешь? Чарльз, он из тех, кто хочет прославиться как лучший. Он хочет признания. И заслуживает его! Наверное, он самый сильный из всех альпинистов, что я встречала. Этим летом я поднималась на Броуд-Пик с Дарио, и мы там видели Чарльза, естественно. Это была трудная экспедиция со множеством испытаний.

Сесили: Да, помню, ты рассказывала о шерпе, который умер. Как его звали?

Элиз: Дордже. Шерпа Дордже Норбу. То, что случилось с ним, было прискорбным происшествием… Чарльз, Дуг, Дарио и еще несколько человек сделали все возможное, чтобы спасти Дордже, но его просто невозможно было спасти. После этого, узнав, что Чарльз собирает команду для Манаслу, я сказала, что мне интересно. Потом он позвонил мне и пригласил с собой. Мне это показалось великолепной возможностью снова вместе с ним подняться на вершину, понаблюдать за ним, поучиться у него. Если я не учусь, то не совершенствуюсь. А если не совершенствуюсь, тогда какой вообще смысл?

16

Сесили наблюдала через плечо Элиз, как темные тучи поднимаются с долины от Самагауна. В конечном итоге небеса разверзлись и им пришлось укрыться в обеденной палатке. Там уже были Грант и Зак; оба сидели уткнувшись в свои гаджеты. Сесили была недовольна тем, что пришлось прервать интервью именно в тот момент, когда она собиралась поговорить о Чарльзе. А еще ей предстояло спросить об альпинистских путешествиях Элиз, но стук капель по крыше палатки был настолько громким, что делал любой разговор практически невозможным.

Элиз уже надела наушники и приготовилась зашивать дырку в рукаве флисовой куртки. В свете того, что она рассказала о трудностях финансирования экспедиций,