Дружелюбные - Филип Хеншер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 141
Перейти на страницу:

мне давай!

хватай и беги, ну

Стюарт Стюарт Стюарт

Хватай и передавай Стюарту, тому пацану с Крукса

Держи, держи

Мальчик стоял и смотрел на то, что держал в руках. Это была сумка для спортивной формы – такая же, как у всех остальных, черная, пластиковая, с нарисованной на ней кроссовкой. В гневе пострадавший – им оказался Гэвин, из класса миссис Такер, – с силой пихнул Лео, сжимая мешок в руках. Почти ударил. Лео вспотел, хотя было холодно; даже в разгар дня изо рта у ребят шел пар. Окружающие распустили шарфы и побросали на землю собственные сумки со спортивной формой.

– Это ты! – закричал Гэвин на Лео и снова его толкнул. – Это ты сделал. Чертов карлик, это все ты!

– Отвали… – процедил Лео.

У остальных вид сделался озадаченный, озабоченный и обеспокоенный, точно у онкологов-практикантов, собравшихся в кружок. Сумка порвалась у ручек: через надорванный гладкий черный пластик зияло картонное нутро.

– Это ты порвал! – орал Гэвин. – Мерзкий гном! Ты заплатишь за это!

– Иди ты, урод прыщавый! – отмахнулся Лео. Но знал, что это правда: он ощутил, как надорвалась ручка, дергая за сумку, понятия не имея, чья она. Гэвина – который вечно ходил в несвежей рубашке и с кислой рожей, сидел впереди него на французском и никогда не знал нужного ответа. Мистера Прыщи года – его даже антибиотиками лечили. Вот чью сумку он порвал.

– Это не я, – начал Лео. – Она уже была порвана!

– Да ты это, ты, – сказал Стюарт. – Я видел, Лео. Ты порвал.

– Ее все хватали, – возразил Лео. И тут же вспомнил, из-за чего, собственно, все затевалось: Гэвин украл хрестоматию «Новая поэзия», принадлежащую Энди, и это все видели. Потому, что своей у него не было; ни на этой неделе, ни на прошлой, ни на позапрошлой. Потерял – предположил мистер Батли, но Гэвин сказал, что забыл. И на этой неделе история повторилась, а потом, в конце урока, во время которого с ним поделился учебником Пол, он, улучив минуту, думая, что никто не видит, схватил книгу Энди и сунул в ранец. Вот почему его преследовали и вырывали его сумку друг у друга из рук. Но, кажется, все уже об этом забыли. Им не было дела до А. Альвареса, собравшего в своей хрестоматии проблемы и горести людские.

– Мне плевать, – сказал Лео. – Не будь таким жалким. – Развернулся, вышел из школьных ворот и пошел по дороге. Действительно, Гэвин был жалким.

Но на следующий же день, стоило ему войти в класс, Гэвин уже поджидал его и сунул ему в нос сумку.

– Ты заплатишь за починку! – заорал он.

В классе было семь-восемь человек. И она – конечно, Она – сидела на парте с подружками и притворялась, что не видит, что он вошел. За полчаса до переклички по журналу так всегда и было.

Гэвин наседал на него, тыкал своей сумкой с недовольным, красным от злости, истекающим гноем лицом и сжимал кулаки.

– Это ты порвал. Ты мне должен десять шиллингов за починку!

– Не буду я платить за то, чего не делал! – сказал Лео. – Не будь нюней! А что ты, кстати, сделал с учебником Энди, который вчера украл?

– Сам ты нюня! – огрызнулся Гэвин и вернулся на свое место.

Но следующие дни Лео жил будто в двух мирах. В первом и главном никому не было дела до порванной сумки; они о ней не знали либо забыли. Никто даже не замечал, как Гэвин, шипя, кидается на него. Дома казалось, что тот, другой мир гнева заканчивался у школьных ворот. В том, другом мире они с Гэвином были связаны подлым и справедливым требованием, неотступным и не подлежащим обжалованию; и тем, как этот последний настаивал на своей правоте. «Где мои деньги, карлик?!» – вопрошал он. Вечером мама забеспокоилась: «Ты что-то неразговорчив, Лео, все ли в порядке?» Двое младших, Хью и Лавиния, перестали беспрерывно болтать друг с другом и уставились на старшего брата: им тоже стало интересно.

Спустя неделю Гэвин заговорил по-другому. В классе он был отстающим. Так что, наверное, думал не один день. Однажды, подойдя к Лео, он заявил:

– Ты должен мне десять шиллингов. Если ты не отдашь мне их к концу недели, я приду к твоим родителям и попрошу у них. Где ты живешь, я знаю.

– Они пошлют тебя подальше, – храбро сказал Лео.

Со стороны казалось, что они с Гэвином дружески обсуждают какое-то срочное дело в углу школьной площадки. А под ногами у них шуршал гравий.

– Они не посмеют, – возразил Гэвин. – Они такие же карлики, как и ты.

– Ничего ты не получишь!

Лео повернулся и пошел прочь. Но каждый день, утром и вечером, его преследовал Гэвин: жуткий голос и жуткое, красное от налившихся кровью прыщей, лицо; иногда по нему в самом деле текли кровь и желтый гной; иногда, оставшись один, Лео думал, что такой способен на все.

В тот четверг все сидели за ужином, когда в дверь позвонили. Лео точно знал, кто это. Младшие замерли с ложками супа. Папа болтал как ни в чем не бывало. Мама сказала: «О боже» и отложила ложку. «Если это пациент…» – продолжала она по пути в коридор: отчаявшиеся больные взяли моду искать адрес понравившегося врача в телефонной книге. Она открыла дверь, и Лео услышал знакомый голос. В первый раз он понял, сколько в нем показной удали. История, которую этот голос рассказывал, была так хорошо известна Лео, что он с трудом осознавал: слышит ли он голос или припоминает его. Разумеется, остальные вели себя как ни в чем не бывало: мол, рано или поздно мы и так все узна́ем; маленькая Лавиния тыкала в Хью уголком скатерти, папа спрашивал Блоссом, сможет ли она в субботу отнести в библиотеку книги бабушки Спинстер. Тут в комнату заглянула мама.

– Деньги, – сказала она папе.

– Сколько?

– Десять шиллингов.

– Возьми в кошельке. Там была банкнота. А, или у меня была монетка. Ты видел десять шиллингов, Хью? Будешь хорошо себя вести – и бабушка подарит тебе на Рождество новенькую блестящую монетку.

– Забыла отдать кое-кому долг, – сообщила мама, вернувшись. – Ты доела, Блоссом?

Лео решил, что сейчас начнутся расспросы, но после ужина мама не сказала ни слова. Да и удрученной она не казалась. Десять шиллингов были отданы, и в школе Гэвин определенно его избегал. Теперь его очередь ходить в замешательстве, и он смотрел с вызовом, но не заговаривал с Лео вовсе. Только спустя несколько дней мама упомянула о случившемся. Не то чтобы она специально откладывала разговор. Просто вдруг пришлось к слову.

– А что это было недавно вечером? – спросила она. – Тот жуткий прыщавый мальчик?

– Я порвал его сумку. Он решил, что я должен ему за починку.

– Бедный мальчик, – просто сказала мама. – Ему не очень везло в жизни, сразу видно. Думаешь… Вот черт! – Она наклонилась, отыскала за диваном уроненный наперсток, достала иглу и нитку и поднесла к свету, оценивающе разглядывая. – Такие люди. Мой девиз: «Плати, чтобы отстали». Десять шиллингов, и вопрос закрыт. Знаю, это ужасно.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 141
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?