Хочу ее - Альбина Яблонская

class="p1">Может, в любой другой ситуации я была бы благосклонней и просто порадовалась бы комплименту. Но я смотрела на эти мерзкие губы — как они криво лыбятся — и представляла, что она ими брала в рот у моего супруга. Что она сосала без стыда и совести. И это было омерзительно, просто за гранью самоконтроля.

В ту секунду я поклялась, что сделаю все, только бы наказать ее. Только бы она была наказана за грех. Я костьми лягу, но заставлю ее плакать. Она еще пожалеет, что открыла свой рот на член моего мужа.

Очень сильно пожалеет.

11

Ульяна

Я решила порвать с Никитой.

Я долго к этому шла и была с ним слишком доверчива. Верила его лжи, не ценила себя, просто тратила собственную жизнь на мерзавца. Он не достоин того, чтобы его любили. Раньше мне хотелось угождать ему, радовать его, заглядывать в глаза, как дрессированный пудель. Подсела на иглу мужского одобрения, ждала похвалы и ответного внимания.

А на деле…

На деле он не доставил мне ни одного оргазма. Я не знала, что это. Только догадывалась, даже завидовала ему. Ведь Никита в этом плане не был обделен. Я старалась перекрыть свой недостаток поверхностными стараниями, но зря. Я только тратила себя понапрасну. Подсознательно я понимала, что он плохой выбор в качестве мужчины, в качестве мужа. Я не хотела жить с таким засранцем, делить с ним постель и называть своим единственным. Только боялась в этом сознаться, заявить открыто.

Потому и не спала с ним ни разу. Не отдалась ему. Порой мне казалось, что я к Максу чувствую больше привязанности, чем к бойфренду. Хотя со сводным братом меня связывал только брак — союз наших родителей. Которые погибли в автокатастрофе много лет назад.

Мамы не стало очень рано. Я ее почти не помнила. Знала только, что она была доброй, ласковой, любила меня больше жизни. Так говорил отец. Сам он был не менее прекрасным человеком. Обычный школьный учитель русского языка. Филолог по образованию. Когда мама заболела, ему пришлось найти работу с более высоким доходом.

Так он попал в Академию МВД — стал преподавателем графологии для будущих блюстителей закона. И там же он нашел свою вторую жену. Спустя год после того, как овдовел. С ней моего папу познакомил студент. Добрый, светлый и очень ответственный парень по имени Максим.

Макс Добрынин. Это он свел свою мать с моим отцом. И они поженились.

А мы с Максимом стали братом и сестрой.

Мне было восемь. Ему — восемнадцать. Такая большая разница. Я его тогда не восприняла как брата, как равного. Для меня он был взрослым мужчиной, просто дядей с белоснежной улыбкой. Когда он был дома, я чувствовала неловкость, даже страх. Не знала, как себя вести. А когда привыкла, что он рядом — когда у меня самой началось стремительное взросление с гормональным взрывом — я в него влюбилась.

Просто влюбилась как девчонка. Я и была тогда девчонкой. Наивной, глупой, неопытной. Не знала жизни и просто мечтала. Витала в облаках.

Я грезила мыслью о том, что вырасту. И мы тоже поженимся, как мачеха и отец. Он был таким красивым, таким взрослым, таким близким и надежным. Я не видела себя ни с кем, кроме него. Хотя и никогда не говорила об этом открыто. Само собой, я боялась об этом рассказать хоть кому-то. Даже ему.

Особенно ему.

Я ждала, когда вырасту окончательно. Когда мне исполнится восемнадцать, чтобы стать его невестой.

Но когда это произошло, когда я повзрослела и стала совершеннолетней… я вдруг осознала, что это невозможно. Это тупик и ошибка. Нам с ним никогда не быть вместе. А с уходом из жизни папы Макс заменил мне всю родню. Он стал мне как отец, как настоящий старший брат, который всегда рядом и всегда поддержит.

А затем появился Никита. Он стал моим первым бойфрендом. Превратил меня из деревенской недотроги во взрослую девушку, которая знала, как вести себя с парнем. И это стало разделять нас с Максимом подобно пропасти.

Он невзлюбил Шептицкого практически сразу. Порой между ними случались словесные перепалки. Однажды брат даже позвонил Никите и сказал, что если он еще раз увидит на моих щеках хоть одну слезинку — он отрежет ему яйца.

Я об этом не знала. Только удивилась тому, насколько шелковым стал мой парень на следующий день. Но это был не последний раз, когда мы ссорились. Расставались на какое-то время, брали паузу в отношениях.

Больше такого не будет — с меня довольно. После инцидента с его отцом мне даже слышать фамилию "Шептицкие" было противно. Не хотела иметь с ними ничего общего. Хотя Ольга мне понравилась, довольно приятная женщина, зря Владлен так поступает с ней. Я бы на ее месте не простила измены.

Не прощу и на своем.

— Алло, — взяла я трубку, когда мне позвонил неизвестный номер. Раньше эти цифры были подписаны в контактах как "Любимый". Теперь же я стерла это недоразумение из телефонной книги. — Да, Никита. Привет.

— Выходи, я подвалил уже. Жду тебя внизу. Надеюсь, ты при параде?

— Ага, — выдохнула я, развязывая узел на переднике. — Сейчас выйду. Не глуши мотор.

Я решила отпраздновать наше расставание ужином. Приготовила жаркое, почти закончила салат. Осталось только стол накрыть скатертью, расставить посуду, приборы и… отмечать.

Вот только Никиты на этом ужине не будет.

Спустившись вниз и выйдя из подъезда, я увидела машину. Черный внедорожник на больших крутых колесах. Из окон валит дым и громкая музыка. Басы так сильно колыхают воздух, что на нижних этажах дрожат стекла. Люди выглядывали в окна, чтобы посмотреть на нарушителя спокойствия. Но на таких не жалуются — только смотрят и скрипят зубами.

Мажоры. Что с них взять?

Но сегодня моих соседей ждало развлечение.

— Привет, малышка, — полез он ко мне целоваться. Стоял возле машины, но я видела, что в салоне есть люди.

— Что за девка?

На заднем диване два парня обнимали незнакомку. Дымили сигаретами, обнявшись как лучшие друзья. Но вот друзья ли? Больше походило на оргию.

— Махнем на вечеринку? — Никита обнял меня за талию и смотрел в мои холодные глаза. В них не было ни капли взаимности. — Я тут корешей своих взял. И… — достал он из кармана упаковку презервативов, — мы можем с тобой замутить что-то интересное. Я вот и патронов припас. Готов отстреляться по полной.

— Сегодня не стрелял еще?

— Ну что ты… — мотал он подбородком. —