Всё, что от тебя осталось - Кати Беяз

Я не собирался ни молиться, ни разговаривать с иконой, ни тем более обращаться с просьбой. Но либо это место располагало к просьбам, раз все просят, либо страх за мать пересилил, и я все ж попросил:

«Если я умру, помоги моей матери пережить все это».

Скупая слеза скатилась по щеке. Плакать я тоже никак не собирался. Глаза закрылись. Думаю, я потерял сознание на время или уснул. Вокруг было темно. Я не мог осмотреться или пошевелить конечностями.

«Меня парализовало, и я ослеп», – мелькнуло в голове.

От этой мысли тело окатило холодным потом.

«Ну нет, я все еще что-то чувствую, не парализовало!»

В следующую секунду послышался скрип половиц. Я напрягся, стараясь хоть что-то различить в этой тьме. В тонкие щели пробился слабый свет. Кто-то неспешно прошел еще раз. Тонкие линии приглушенного света походили на щели в полу.

Я под полом? Замурован под пол церкви? Этот псих накачал меня наркотиками. А затем я стал легкой добычей для маньяка в ночном лесу. Алексей… Конечно, он не Алексей! Этот ублюдок нарочно разбил авто, а может, сам выбежал на дорогу и стал причиной аварии. Он даже не поздоровался со священником. Они говорили так, словно знакомы. Чертовы психи! Сколько у них здесь людей в плену? Я, Женя, Толя с Галей и, может быть, кто-то из разбитого авто. Зачем мы им? Что они собираются с нами сделать?

«Бояться надо не мертвых, бояться надо живых…»

***

Шаги стихли. Дверь закрылась.

– Толя?! Женя?! – выкрикнул я. – Вы тут? Вы живы?

Никто не ответил. Я прислушался, быть может, им заклеили рот. Но нет, ни звука в ответ.

«Так, что произошло? – размышлял я. – Мне надо успокоиться и сконцентрироваться. Мы остановились. Брошенная машина врезалась в столб. Что явилось причиной столкновения? Если у них не было второй такой Жени в салоне, то, вполне возможно, один из соучастников выбежал на дорогу. Думаю, это был Алексей – добродушный старик с детским пледом. Довольно сложно задавить такого. Потом понятно, – пропуская момент, я пытался не вспоминать сцену любовного признания. – Затем я побежал в туман, где вокруг кто-то постоянно ходил. Я все время полагал – это была Женя, но что если Алексей? Он вполне мог подкрасться и сделать мне укол, когда я споткнулся о колючий куст. Дальше я галлюцинировал. Потом, убегая от своих галлюцинаций, напоролся на этого маньяка, который притворился добрым человеком и любящим дедом. Дальше он запудрил мне мозг байками про кельтов и ходячих мертвецов. Все это плотно переплелось с моими собственными воспоминаниями. Одно кристально ясно – все, что я видел в том лесу, не является реальностью и характерно для действия какого-то сильного психотропа…»

Весь пазл медленно складывался. И эта жажда, как последствие препаратов, и все, что произошло со мной потом.

«Так он сам, что, не видел бесов? – спрашивал я у себя. – Ну конечно не видел! Что за глупости! Он просто подыгрывал мне. Его сообщник, а может и не один, обманным путем заманил моих друзей, и они держат нас под полом церкви. Прекрасное место – старая сельская церковь. Кто сюда вообще приходит? Нас никогда не найдут!»

Я заплакал. Что я чувствовал? Безысходность. Страх. Правильно кто-то когда-то сказал: «Бояться надо не мертвых, бояться надо живых!»

«Мне надо собраться. Надо что-то делать! Что-то предпринимать!» – призывал я себя не терять самообладание.

Я решил прислушиваться. Даже если ребята без сознания, я мог услышать их дыхание. Я закрыл глаза. Практически ничего не поменялось, лишь исчезли тусклые полоски света. Первым я услышал даже не звук, а запах. Запах дождя и дорожной пыли. Его монотонные капли тупым стуком окутали пространство. Теперь я хотя бы знал, что сегодня дождь. Значит, даже поисковые собаки собьются с пути. Что ж, повезло так повезло.

Вскоре запах дождя сменился удушьем. Здесь явно не хватало воздуха, мне было трудно дышать. Вдруг я вспомнил, что у меня шла кровь горлом. Я болен? Возможно, умираю, и никто не спешит меня спасать. Замуровали, чтоб я умер. Но для чего? Какой в этом всем смысл?

От недостатка кислорода я впал в странное состояние. Мысли мутнеют, я то и дело проваливаюсь в пустоту, ощущая падение. Такое неприятное чувство, когда в животе все сжимается, а в голове только одна мысль – проснуться. Но вся трагедия ситуации в том, что ты не спишь.

Падение прекратилось, я выдохнул с облегчением. В тишине защебетали птицы, и пространство моей тюрьмы окутал запах акации. Я понял – прошло время. Может день, а может два. Я снова заставил себя действовать. Пальцы правой руки нащупали почву. Да, именно почву – я лежу в сырой земле. Теперь я почувствовал ее запах – запах дождя и гнилых листьев. Снова начался дождь. В наших краях май полон гроз. Крупные монотонные капли тупым стуком покрывают нечто надо мной. Быть может, толщу земли, может, и крышку гроба. А вполне возможно, и то и другое. Что случилось? Такая загадка… Похоронен заживо? Полумертвым? Я ничего не узнаю и просто сгнию в этой темноте в прямом смысле этого слова.

Чувствительность правой руки набирала обороты, и в следующее мгновение по предплечью проползло что-то живое и холодное. Перебирая своей тысячей ножек, оно окутало руку и принюхалось ко мне, щекоча тонкими мерзкими усами. Тошнота подобралась к горлу. Я постарался стряхнуть сороконожку с руки, но мои неуклюжие движения лишь раззадорили ее, и та цепко ухватилась за кожу. Вдруг руку обхватила чья-то рука.

«О боже, только не мертвецы, только не это!» – прогремело в голове тяжелой мыслью.

Сердце бешено заколотилось, и кровь прилила к вискам. Она жаром окутала всю голову, и уже очень скоро мне стало казаться, что та разрастается до невероятных размеров. Чувство оказалось в разы хуже тошноты. Моя голова росла, словно воздушный шар. И подобно шару в один момент должна была непременно лопнуть. От этой мысли я постарался растормошить шею, возвращая голове прежние размеры. Но не мог. Куда там шевелить шеей, если я не мог сжать свой собственный кулак.

В тишине послышалось пищание аппаратуры, возможно металлоискателя. Прямо перед моим носом кто-то медленно принялся отдирать половицу.

«Они нашли меня», – сквозняком пронеслось в раздутой до немыслимых размеров голове.

Белый свет буквально ослепил, а пищание оглушило. Невыносимая боль отдалась в глазах, которые я все еще не мог полностью открыть. Меня держали достаточно долго в темном плену.

– Сынок, вставай, просыпайся, – услышал я голос матери.

Так она поднимала меня сначала в садик, потом в школу, затем в институт. Но на этот раз я не мог так легко проснуться и потянуться утреннему солнцу. Когда сидишь до четырех ночи перед экзаменом, то встать в семь невероятно сложно. Однако даже это состояние не сравнится с тем, что происходило со мной сейчас. Ее обычно теплый осторожный тон звучал сейчас иначе, выдавая тревогу и опустошение. Я захотел обнять ее. Дать ей знак, показать, что слышу. Голова вновь раздулась. Как я ненавидел это. Не имея возможности что-либо предпринять, я просто отпустил мысли о ее неминуемом взрыве. И тут я взлетел. Больше не было тяжести и боли. Тоска по матери пропала. Я слышал ее плач, но он не вызывал во мне мучений. Я просто думал: