Авалон-2314 - Евгений Гаркушев

Расслабился Хонгр непозволительно. Когда он удобно устроился за рулем, ворохом бросив пятнадцать роз на заднее сиденье, по капоту автомобиля застучали отлакированные ноготки. Хонгр поднял глаза и увидел стройную блондинку в облегающем зеленом платье, с усмешкой разглядывающую его.

– Подвезете? – поинтересовалась девушка. – Или я помешаю вашему романтическому свиданию?

Мозг Хонгра заработал с утроенной силой. Кто это? Почему она подошла к нему? Зачем? В чем может быть подвох? Не видел ли он эту девушку прежде?

Ах, если бы она была просто искательницей приключений, обратившей внимание на стильного парня в дорогом красивом автомобиле. Но в такие случайности Хонгр не верил. Нет, к девушке могут подойти на улице просто так – да и то не совсем «просто так». К нему – вряд ли.

И тем не менее роль нужно было играть до конца.

– Подвезу, – натянуто улыбнулся он. – Куда?

– Здесь близко. Коттедж Александра Парамонова. Не слыхали о таком?

Хонгру стало еще более не по себе, но он не подал вида.

– Именно к нему и еду.

– Вот и отлично! – широко улыбнулась девушка. – Как удачно, что я вас встретила. Тащиться на мобиле слишком скучно и утомительно. Тем более что ездовая струна кончается в полукилометре от коттеджа Александра. Нет ничего тоскливее плетущегося на своих маленьких колесиках лишенного ездовой струны мобиля. Как вы думаете?

– Думаю, есть вещи гораздо более грустные. Но описанный вами мобиль мне стало жаль.

– Пожалейте лучше меня. Точнее, поздравьте – ведь теперь мне не придется страдать, я встретила вас. У меня интуиция, представляете?

– Да уж, – Хонгр скрипнул зубами.

* * *

Вечерело. Мы с Никитой шли по улице пешком. Башню, в которой я жил, отделяло от комиссариата полиции каких-то два километра. Кабинки мобилей плыли над нами. Сын заверил меня, что на голову нам ни один из них не спрыгнет. Мало того, что в наших имплантатах постоянно работали опознавательные маячки, мобили имели чуткие датчики движения, тепла и объема – спрыгивать на кошку или собаку (не всем диким зверькам еще внедрили поисковые имплантаты-опознаватели) тоже не годится.

– Ты, как всегда, загадочен, папа, – заметил Никита. – Спрашивать тебя, видел ли ты этого Крушинина, знал ли о нем, я не буду – наша беседа записывается. Но дело очень странное.

– Мне тоже так показалось, – я усмехнулся. – Скажу тебе не для протокола – я не убивал ни Крушинина, ни кого-то еще. Во-первых, это было бы самой настоящей глупостью, а во-вторых, я и понятия о нем никакого не имел до того, как меня арестовали. Надо будет рассказать Кириллу, что произошло.

– Ему ты доверяешь больше, чем мне?

Я обнял сына за плечи:

– Что ты, Никита? О чем речь? Все мы родственники, и я вкладываю в это понятие определенный смысл – не знаю уж, принято ли так теперь. Только Кирилл освоился в этом обществе гораздо больше, чем мы. Я вообще ничего пока не знаю, да и ты, подозреваю, осведомлен не обо всех тонкостях современной жизни, хоть и устроился на работу. Кстати, поздравляю тебя от всей души! Кирилл тоже знает не все – ведь он не родился здесь, однако опыта у него гораздо больше.

– Наверное, ты прав. Знаешь, мне тяжело осваиваться в новом мире. А ты словно сразу погрузился. Путешествуешь в вирте, знакомишься с людьми…

– Откуда ты знаешь?

– Кирилл рассказал.

– Кстати, отчего он хочет называть всех родственников по имени?

– Современная этика. Прежде всего так лучше для нас.

– Чем?

– Ну, представь: идешь ты с девушкой, а к тебе подходит парень и начинает: «Дедушка! Дедушка!» А потом еще и выясняется, что ты ему не просто дед, а прапрадед. Перед девушкой неудобно…

Я рассмеялся.

– И оказывается, ко всему прочему, что она моя прапраправнучка. Ужас… А как в самом деле определить, родственник тебе человек или нет?

– Все мы родственники. В той или иной степени, – ответил Никита. – Мы научили чему-то своих детей, а они теперь учат нас. Странно, правда?

– Так было всегда – в той или иной степени. Диалектика! А сейчас молодежь любит учиться? Настоящая молодежь?

Никита пожал плечами:

– Много ли ее? Рождаемость сильно упала – причем я точно не знаю почему. Возможно, это связано с процессами сохранения вечной молодости… Так что больше молодежи воскрешенной – тех, кто умер молодым. Такие учиться, как правило, хотят. А настоящие дети разные, как и прежде. Но я видел не слишком много детей.

– Да, детишек мало. И, похоже, они воспринимают нынешнюю жизнь не как чудо, а как нечто само собой разумеющееся.

– Верно, – согласился Никита. – К воскрешенным отношение спокойное, без особых восторгов и без настороженности. Только ведь воскрешают далеко не каждого. В первую очередь тех, кто может быть полезен. Хотя декларируется принцип: «Мы вернем к жизни всех, кому хоть чем-то обязаны».

– Хороший принцип. Ты полагаешь, он не будет соблюдаться? Мне послышалась в твоих словах какая-то горечь.

Порыв ветра, вырвавшийся из узкого переулка, принес запах озона и несколько обрывков легкой, почти невесомой бумаги, один из которых облепил мои ноги. Никита помог мне стряхнуть бумагу, чихнул, проворчал что-то неразборчиво. Потом сказал вслух:

– Не знаю. Возможно, и так.

– Что так?

– Возможно, воскресят всех, кто не запятнал себя преступлениями против человечества, не причастен к террористическим организациям и тоталитарным сектам. Да и тех, кто запятнал, будут воскрешать и воспитывать. Но пока мы вынуждены работать, работать и работать.

– Ты представлял себе рай не так? – я улыбнулся.

– Вот именно!

– Ну, что я могу сказать тебе, сынок… Я ведь вообще не представляю себе этот рай. И хочу полететь на Луну.

– Кстати, ты еще ее не видел?

– В каком смысле? В вирте? Или по телевизору?

– В небе!

– Нет, я мало смотрел в небо.

– Тебя ждет сюрприз. Кажется, Луна растет и скоро будет полной – увидишь все, что надо.

– А именно? Лунные базы?

– Лучше посмотреть самому. Я когда первый раз увидел Луну, словно бы испытал просветление. Реально осознал, где нахожусь и что пути обратно уже нет. До этого как-то не верилось. А показал мне ее Кирилл.

– Кстати, тебя воскресили раньше Татьяны?

О своей жене сын не упоминал, и я, наконец, решил задать вопрос сам.

Никита хмыкнул:

– Почему ты решил, что она уже среди живых?

– Ну, не знаю… Кирилл живет с женой и с детьми…

– С женой. С детьми сейчас мало кто живет. – Никита сказал это почти раздраженно.