Ночь всех проверит - Александра Ковалевская

«Какое счастье, что я здесь не одна!» – подумала вторая белошвейка.

– А вот и я! Я вернулся! – донесся из лесу басок Ветера. Заросли отозвались шумом и треском, где-то за спиной Ветера с чмоканьем надломилось и упало крупное мясистое растение, разбрызгав вокруг бесцветную жижу, а он все ломился к бункеру, приговаривая:

– Ну-ка, ну-ка, девчонки, все дома?

Белль встрепенулись; даже новорожденная чуть заметно повела головой, заслышав голос.

Ветер ввалился в открытую дверь и с порога начал руководить подготовкой к ночи.

– Закрыли эти штуковины на окнах? Точно? Все? – гудел он. – А дверь почему оставили открытой? Выметаем землю со входа!

Анна ушла в глубину бункера, где всепроникающий голос галерца звучал приглушенно. Кипучая натура Ветера утомляла. Анна искала самый укромный угол и вдруг отметила, что бункер явно разделен на зоны. Первая, внешняя, – там, где устроили ложе для Мрии с малышкой, где сейчас шумно хозяйничал галерец, где когда-то распологались рабочие и исследовательские отсеки, и где она только что закрыла окна по всему периметру, – не единственная, предназначенная для безопасной ночевки.

Второй зоной оказалась внутренняя прямоугольная комната, которая могла бы считаться просторной, если бы не была так загромождена. Белошвейки приняли это место за темный склад, в свете фонарика они не смогли оценить его размеры.

Белль обошла этот склад, внимательно разгядывая все.

Толщина стен и устройство двери навели Анну на мысль, что это и есть истинное убежище.

Один угол помещения занимали сейфы с медицинской эмблемой и стандартный набор диагностического оборудования. В другом углу поместилась кухня. Чуть подальше – крохотный биотуалет. Анна подумала: почему – био? И пришла к настораживающему выводу, что первые поселенцы явно позаботились о том, чтобы схрон не имел ни малейших выходов наружу – даже канализационных.

В этой внутренней комнате рядами выстроились объемные канистры высотой от пола до потолка, предназначенные, судя по маркировке, для запасов воды. Анна постучала по стенкам канистр – гулкий звук свидетельствовал о том, что резервуары пустые. Чего же она ждала – конечно, они будут пустые. Бункер отслужил свое и, законсервированный, простоял десятилетия.

За канистрами, разделившими помещение пополам, находились каркасы стеллажей с лесенками наверх. Анну осенило: это не стеллажи, это спальные места, четыре по вертикали и выстроившиеся в несколько рядов. Здесь могли расположиться на ночь двадцать пять человек – скученно, но в безопасности.

Анна продолжила свой обход и проверила, как закрывается дверь. Створки, утопленные в стенах, медленно сомкнулись, повинуясь повороту механического винта. В старых зонах любого корабля есть двери с такими створками – наследие прежних технологий; мембранные и лепестковые входы не сразу вытеснили старые двери.

На внутренней стороне створок Анна увидела схему помещения: чертеж столетней давности, но схема не соответствовало всему, что видели ее глаза – сложная, выполненная в трех цветах, причем центральная часть, густо испещренная красным, слегка выцвела. Анна решила разобраться в схеме до наступления ночи, это могло оказаться важным. А пока ее заинтересовал вложенный в нишу цилиндр с прописями: туго свернутая бесконечная лента пленки. Удобная вещичка для тех, кто любит писать вручную, а такие любители никогда не переводились.

Белошвейка подумала: вдруг кто-то брал в путешествие рисунки своего ребенка? Может быть, внутри – первые слова, написанные малышом старательно и криво, печатными буквами?

Но там оказались стихи. Стихи писала женщина с Земли‐1, Анна могла ручаться за это. Больше ни на одной планете человек не станет вплетать в строки старую-старую детскую загадку про замерзшую прорубь. Белль с удивлением смотрела на то, как, оказывается, не просто и не сразу рождалось стихотворение. Оно переписывалось несколько раз, пока не остался чистовой вариант:

Стихотворение дышало ностальгией по оставленной Земле, тревогой, и еще трудно сказать, что именно почудилось Анне в нем.

Как встретила планета эту женщину?

Отпустила ли?

Нет, какие могут быть сомнения – все было хорошо. И та, которой принадлежали эти стихи, просто забыла цилиндр с прописями, когда миссия возвращалась на Землю…

Анна вернула цилиндр на место и еще раз изучающе рассмотрела основательную, хорошо пригнанную дверь. Она обдумывала свою догадку насчет убежища в убежище. Если до заката есть хоть сколько-то минут, ей нужно разобраться со схемой помещений бункера. Слишком много пометок и символов: возможно, что схрон устроен гораздо сложнее, чем это кажется на первый взгляд.

Белль раскрыла створки двери и по ступеням (внутренняя часть бункера была поднята выше первой комнаты) сбежала вниз, спугнув счастливое семейство на топчане. Мрия целовалась с Ветером, как будто они купили прогулку на газоны для игры в мячики в развлекательном центре «Галеры». Анна проскользнула мимо, стараясь не глядеть под балдахин, и остановилась на пороге, в проеме открытой двери. Солнце зашло.

– Ветер, мы рискуем! Давно пора закрыть бункер, Ветер! – решительно сказала она.

– Ситуация под контролем! – скалясь, ответил галерец. – Ни одно дерево к порогу не подходило!

Белошвейка принялась тянуть на себя туго поддававшуюся внешнюю дверь.

– Мрия, скажи ему: здесь сон побеждает человека внезапно, потом будет поздно!

Ветер с беспечной улыбкой возлежал на ложе рядом с женой и ребенком, закинув руки за голову: